Почему Боуи важен

Возможно, она заметила и то, что такие отсылки в творчестве Боуи были не новы. Как пишет исследователь Таня Старк в статье «Лицом к лицу с таинственными мертвецами Боуи» («Confronting Bowie’s Mysterious Corpses»), мы можем обнаружить их еще в песне «Please Mr Gravedigger», которую он написал в 20 лет, а затем проследить эту тему в 1970-х от песни «Rock 'n' Roll Suicide» (1972) до «геноцида» в начале «Diamond Dogs» и, конечно, до песен «We Are the Dead» и «The Chant of the Ever Circling Skeletal Family». Песня «Jump They Say» (1993) снова возвращается к теме самоубийства, альбом 1. Outside – это история о «художественном убийстве»[170], а песня «Valentine’s Day» рассказывает о стрельбе в школе. Даже в его наиболее, на первый взгляд, жизнеутверждающий мейнстримный период в песне «Modern Love» Боуи провозглашает, что «нет и признака жизни»[171].

Философ Саймон Кричли считает, что «столкновение с ничем» лежит в основе всей музыки Боуи, а его образы маскируют «нашу пугающую болезнь к смерти»[172]. Он дополняет и без того длинный список Старк другими песнями с мотивами смертности: «Space Oddity», по его мнению, описывает «успешную попытку самоубийства», «Oh! You Pretty Things» сообщает, что «земля – это умирающий пес», а «Sunday» из альбома Heathen звучит как «плач, молитва или псалом по умершим». Эти центральные темы возраста и смерти – по словам Старк, «постоянное увлечение <…> угасанием жизни <…> разгадывание загадки смерти в течение всей жизни» – возникли в его песнях полвека назад, еще в 1967 году. В «Lazarus» и «Blackstar», безусловно, есть похожие намеки, однако они были и во множестве других песен, но никогда ранее не указывали на то, что Боуи смертельно болен.

Даже в предыдущем альбоме 2013 года он скорбно описывал «прогулку с мертвецами» по Берлину своей молодости, вопрошая «Где мы теперь?»[173]. Как полагает Крис О’Лири, казалось, «что он диктует свое завещание. А потом – занавес», но «пение слабым голосом было его излюбленным приемом». Боуи просто входил в образ пожилого человека для неожиданного сингла-камбэка. Во втором сингле с того же альбома, «The Stars (Are Out Tonight)», он сменил элегическую манеру на энергичный рок-вокал; в клипе они с Тильдой Суинтон сатирически изображали степенную супружескую пару средних лет, а андрогинный образ молодого Боуи воплотила Иселин Стейро[174]. Если песня «Where Are We Now?» в свое время звучала как нечто вроде прощания, то ее сиквел, по словам того же О’Лири, – всего лишь «издевка над ужасающей мыслью, что Сам Дэвид Боуи – и тот постарел». И если какую-то песню Боуи и можно считать камбэком, то именно «The Stars (Are Out Tonight)». Тогда он был полон сил, остроумия и энергии и никак не намекал, что ему остается лишь несколько лет жизни.

Поэтому, сколь бы очевидным это нам ни казалось сегодня, у критиков не было никакого повода рассматривать «Blackstar» и «Lazarus» как две части прощального послания Боуи. Указания на старение и смерть проходили красной нитью через его предшествующее творчество, а в клипах он играл персонажей в декорациях фильмов ужасов, фэнтези и научной фантастики. Раз мы не рассматриваем историю взлета и падения Зигги Стардаста как биографический рассказ о жизни Дэвида Боуи, то почему кто-то должен был догадаться, что пуговицы вместо глаз указывали на болезнь Дэвида Джонса?

Даже недвусмысленное заявление, что альбом Blackstar был «прощальным подарком», осложнилось последующим сообщением Висконти о том, что Боуи продолжал работать непосредственно перед смертью: «Он написал пять новых песен, сделал их демозаписи и горел желанием вернуться в студию еще один, последний раз <…> и я думал, и он думал, что у него есть еще по меньшей мере несколько месяцев». По словам Ренка, когда Боуи предложил концепцию клипа песни «Lazarus», он не знал, что рак перешел в терминальную стадию. «Я хочу сделать простой сценический клип», – сказал он Ренку, который предложил ему сняться лежащим на кровати, будто в образе библейского Лазаря. Они все еще продолжали съемки, когда Боуи узнал, что дальнейшее лечение бесполезно: болезнь победила.

«Я так и не узнал, когда он начал работу над Blackstar – до или после того, как узнал, что болен», – говорит Френсис Уотли, режиссер документального фильма «Последние пять лет» («The Last Five Years»), вышедшего в 2017 году.