Почему Боуи важен

Как фанат Боуи, вы никогда не забудете тот день, тот ужасный момент, когда показалось, что мир перевернулся. Ночной телефонный звонок, или СМС, или даже несколько СМС подряд – и вы, отказываясь верить, идете на первый попавшийся новостной сайт, чтобы убедиться, что это правда. Тексты Боуи часто комментировали события моей жизни, и в тот момент, когда я все еще не до конца осознавал реальность произошедшего, в голове немедленно, но уже так безнадежно зазвучала строчка из «Ashes to Ashes»: «О, нет, не говори, что это правда»[166]. С ней перекликался твит Данкана Джонса: «Очень грустно и тяжело, но это правда». Возможно, вы до сих пор помните, кто первый сообщил вам эту ужасную новость, и что именно сказал этот человек, и как мягко и осторожно он это сделал, зная, что для вас это страшный удар. Лично я стараюсь забыть подробности. От этих воспоминаний мне больно по сей день.

Тем утром мне позвонили несколько журналистов. Моя отдаленная связь с Боуи – попытка поймать хоть один лучик света его звезды – представляла некоторый интерес в глазах прессы. Я дал одно интервью по телефону, понял, что оно лишь усилило боль и тяжесть и опустошило меня, и отказался от других до вечера. Я опубликовал единственный твит – «Дэвид Боуи никогда не умрет», получивший множество лайков. Затем я лег на кровать и начал читать книги о проблемах расовой репрезентации, пытаясь отвлечься научными текстами. Через несколько часов за мной прислали машину от BBC, где я дал интервью вместе с Джеффри Маршем, сокуратором выставки «David Bowie Is», и Джульеном Темплом, режиссером фильма «Jazzin’ for Blue Jean»[167] 1984 года. Потом мы прогулялись с Темплом, потому что не хотели сразу идти домой, и зашли в близлежащий паб с протекающим потолком. Темпл рассказал, что был рядом с Боуи в 1985 году, когда пришло сообщение о смерти Терри. Они вместе ушли в пьяный загул по забегаловкам и питейным заведениям квартала красных фонарей в Сохо. Кончилось тем, что Боуи забился под кровать. Мы до такого не дошли. Выпив по пинте пива, мы пожали друг другу руки, а может, и приобнялись, после чего машины BBC развезли нас по домам. Над нами возвышалась телебашня BT Tower, прощавшаяся с Дэвидом Боуи белой надписью на световом табло.

Все изменилось. В ноябре 2015 года промоклип «Blackstar» вызвал у рецензентов живой интерес и растерянность. «На удивление причудливый и широкомасштабный», – писал о нем Райан Домбалл на сайте Pitchfork. «Клип „Blackstar“ начинается с того, как во время солнечного затмения женщина с хвостом находит инкрустированный драгоценными камнями череп астронавта – и чем дальше, тем страньше». Эндрю Пулвер в The Guardian предупреждал, что этот клип продолжительностью почти десять минут, снятый шведским клипмейкером Юханом Ренком под руководством Боуи, рискует показаться «неистовым самолюбованием». «Когда по прошествии примерно двух третей клипа в нем появляются корчащиеся на крестах пугала, кажется, что колодец образов начинает иссякать – если превысить критическую массу сюрреализма, все разваливается». Пулвер обнаруживает в видеоряде аллюзии и перекрестные отсылки, но его сравнения легкомысленны и поверхностны: первая сцена на астероиде напоминает ему фильм «Армагеддон», замотанное бинтами лицо Боуи с пуговицами вместо глаз – повесть Нила Геймана «Коралина», а еще он ломает голову над «двойником Энн Хэтэуэй с мышиным хвостиком Анджелины-балерины[168]». «По сути дела, – заключает он, – это незамысловатый пример построенного по логике сновидения сюрреалистического фильма, который длится несколько дольше положенного».

Следующий клип, «Lazarus», был встречен критиками почти так же. «Не боясь бросить тень на свое серьезное искусство, – провозгласила Хэрриет Гибсон 7 января 2016 года, – Боуи в повязке и с пуговицами вместо глаз возвращается к нам! Ура!» Она описала образный ряд клипа как «путь в Нарнию через Носферату». 8 января Сэм Ричардс уверенно заявил в New Musical Express, что песня была «спета от лица Ньютона», тоскующего по родине инопланетянина, роль которого Боуи сыграл в 1976 году в фильме «Человек, который упал на Землю». Энди Грин написал на нее рецензию в журнале Rolling Stone в конце 2015 года и столь же уверенно заявил, что она была «спета от лица в прошлом состоятельного, а теперь потерянного жителя Нью-Йорка, который рвется оттуда улететь». Но различия тут несущественны. Это был просто клип – типично артистичный, возможно, несколько самовлюбленный продукт Дэвида Боуи, невероятным образом подававшего новые творческие надежды на пути к семидесятилетию и седьмому десятку своей карьеры. Интерпретация была обыденной интеллектуальной игрой – краткосрочной для критиков, выпускавших рецензии и переходивших к следующему релизу, и длительным, головоломным процессом для фанатов.