Почему я не христианин (сборник)

РАССЕЛ. На мой взгляд… это необоснованное обобщение. Физик ищет причины, но из этого не следует с необходимостью, что таковые причины непременно имеются. Человек может искать золото, не предполагая, что золото есть повсюду; если он найдет золото – прекрасно, если нет, то ему не повезло. Это верно и в отношении физиков, ищущих причины. Что касается Сартра, я не буду притворяться, будто знаю, что он имел в виду, и не хотелось бы, чтобы люди думали, будто я как-то интерпретирую его замечание; но лично я считаю, что представление об объяснимом мироздании является ошибочным. Почему мы должны ожидать, что мир имеет объяснение, я не знаю; вдобавок мне кажутся преувеличением ваши слова о предположениях ученых.

КОПЛСТОН. По-моему, всякий ученый делает такого рода предположение. Когда он экспериментирует с целью обнаружить какую-то частную истину, за этим экспериментом лежит предположение, что мироздание не является чем-то дискретным. У нас присутствует возможность обнаружить истину через эксперимент. Эксперимент может быть неудачным, он может не привести ни к какому результату или привести не к тому результату, который ученый хотел бы получить, но всегда остается возможность обнаружить – через эксперимент – истину, которую предполагается установить. А это означает, что предполагается упорядоченная и познаваемая вселенная.

РАССЕЛ. Думаю, вы обобщаете в большей степени, чем это необходимо. Несомненно, ученый предполагает, что такого рода открытия возможны и часто случаются. Но он не предполагает, что истина обязательно будет найдена; и это очень важный вопрос для современной физики.

КОПЛСТОН. Я все же думаю, что на практике он предполагает или должен предполагать это неявно. Вполне возможно, что, цитируя профессора Холдейна[140], «когда я зажигаю газ под чайником, некоторые молекулы воды улетучиваются в виде пара, но нет никакой возможности обнаружить, какие именно из них это делают»; однако отсюда не следует с необходимостью, что случайность нужно приписывать самой реальности, а не нашему знанию.

РАССЕЛ. Да, не следует – во всяком случае, если верить тому, что говорит Холдейн. Ученые обнаруживают в мире очень многое, и это первые звенья причинных цепочек – первопричины, которые сами не имеют причин. Но ученый не допускает, что все на свете имеет причину.

КОПЛСТОН. Разумеется, это первопричины в некоторых определенных областях. Если угодно, относительные первопричины.

РАССЕЛ. Не думаю, что ученый так скажет. Если имеется мир, в котором большая часть событий, но не все, имеет причину, то ученый сможет определить вероятности и неопределенности, предполагая, что конкретное событие, которым вы интересуетесь, вероятно, имеет причину. В любом случае мы получим только вероятность, что само по себе уже неплохо.

КОПЛСТОН. Вполне возможно, что ученый не надеется на что-то большее, нежели вероятность, но, ставя исследовательский вопрос, он предполагает, что этот вопрос об объяснении осмысленен. Что ж, лорд Рассел, ваша позиция заключается в том, что неправомерно даже ставить вопрос о причине мира?

РАССЕЛ. Да, такова моя позиция.

КОПЛСТОН. Если этот вопрос для вас не имеет смысла, то, конечно, очень трудно обсуждать его, не так ли?

РАССЕЛ. Да, очень трудно. Как вы думаете, не перейти ли нам к какому-нибудь другому вопросу?

Религиозный опыт

КОПЛСТОН. Давайте. Если позволите, я немного скажу о религиозном опыте, а затем мы можем перейти к нравственному опыту. Я не считаю религиозный опыт строгим доказательством существования Бога, так что характер нашей дискуссии несколько меняется. Но, я думаю, правильно будет сказать, что лучшее объяснение религиозного опыта – это существование Бога. Под религиозным опытом я имею в виду не просто самоощущение благости. Я имею в виду смутное, неясное ощущение присутствия некоторого объекта, который неодолимо представляется воспринимающему его человеку в качестве чего-то, выходящего за рамки личности, за пределы всех обычных объектов опыта, чего-то, что не может быть изображено или концептуализировано, но в реальности чего невозможно сомневаться, во всяком случае в процессе этого переживания. Я утверждаю, что это ощущение невозможно объяснить адекватно и без остатка только субъективностью восприятия. Реальный базовый опыт, так или иначе, проще всего объясняется посредством допущения некой объективной причины этого опыта.

РАССЕЛ. Я бы ответил, что эта линия доказательств от состояний нашего собственного сознания к чему-то, находящемуся вне нас, весьма ненадежна. Даже там, где все соглашаются со справедливостью мнения, мы опираемся только на факт, что человечество выражает общее мнение. Если в комнате много людей, а на стене висят часы, то все могут увидеть эти часы. То обстоятельство, что все могут их видеть, заставляет думать, что часы – не галлюцинация. В то же время религиозный опыт обычно носит сугубо личный характер.