Почему мама снова навеселе

– Нет еще, она собиралась устроиться в паб, там была вакансия в баре, но она так занята, все шопится, снепчатится и инстаграмится, весь мир же должен увидеть ее последний бьюти-лук.

– Позвони ей, пусть приедет на ужин. Ты ведь остаешься на ужин?

– А что ты готовишь?

– Овощи по-китайски. Подумал, что надо бы сыну овощей поесть.

– М-м-м, звучит интригующе. Ты не слишком много имбиря кладешь?

– Нормально.

– А чеснок не забыл?

– Эллен, не лезь.

– Я просто помочь хотела.

– Пей молча и не влезай в процесс.

– Ну а как же…

– Эллен!

– У меня же большущий опыт, я хочу им поделиться. Дай сюда нож. Смотри, как надо, ты же не так все режешь.

– Нет, не дам. Не мешай! Уж овощи-то пожарить я могу!

– Я хотела помочь, вот и все!

– Не надо! Тебе давно пора понять: если что-то делается не так, как ты хочешь, это не значит, что это делается неверно. Вот ты все время жалуешься, что должна все за всех делать, а это просто ты сама не можешь ослабить контроль, отпустить поводья и дать людям поступать так, как они сочтут правильным. Никогда не поздно расслабиться.

– Ты сейчас о готовке говоришь?

– Не совсем, точнее, совсем не. Раз уж хочешь помочь, то налей мне вина и поболтай со мной, но без критиканства, окей?

– Окей. А почему бы тебе…

– Эллен!

– Хорошо! Хорошо, вот твое вино. А еще бутылка есть?

– Обижаешь, есть, конечно!

В конце концов у Саймона овощи получились на славу и без всякого вмешательства с моей стороны. Может, он и прав, совсем чуть-чуть, и людям необязательно делать все по-моему. Но я в этом ему ни за что не признаюсь.

Четверг, 25 июля

Кажется, Джейн, наконец, повзрослела. Она искала себе наряд на вручение аттестатов, которое состоится сегодня вечером, и еще бальное платье для торжественного выпускного вечера, который будет завтра (наши школы идут по пути американизации всего и вся, диснеевские принцессы и все такое), в связи с чем даже попросила моего совета. Это весьма примечательный факт, ведь еще на прошлое Рождество у нас с ней состоялся очередной скандал: она отправляла мне ссылки на всякие платья, по мне они были вполне симпатичные, но она каждый раз устраивала крик, что платье отстой и оно ей не нравится и я – тупая и ничегошеньки не смыслю в моде.

В конце концов мы выбрали ей платье, используя банальную стратегию от противного. Она опять отправила мне фотку, и я ей сказала, что платье ужасно, на что она начала настаивать, что как раз это платье она и хочет. Потом я предложила надеть бабушкины жемчужные серьги, и она отбрила меня, так как не хочет выглядеть как дешевая проститутка. Хорошо, бабушка не слышит таких комментариев, вот уж она бы оскорбилась. Я ей сказала, что ничего дешевого в этих жемчугах нет и я сама надевала их на собственную свадьбу, на что Джейн так смерила меня взглядом, что я метнулась пересматривать свои свадебные фотки, чтобы удостовериться, а не выглядела ли я как дешевка (ничего подобного, Джейн просто язва).

Но в этот раз она подкатила ко мне с вполне себе симпатичным платьем, и когда я сказала, что не знаю, может быть, что-то другое поискать, у нее испортилось настроение, она заявила, что платье ей нравится и она надеялась, что мне оно тоже понравится, тогда мне пришлось выкручиваться и попросить ее показать другие варианты, и после этого я согласилась, что да, то первое платье намного удачнее, и я просто с первого взгляда не разглядела, какое оно милое. А потом она спросила у меня, какую обувь надеть с этим платьем, и когда я показала ей подходящие туфли, она сразу согласилась!

Мы прослушали длинные спичи от школьной администрации, классного руководителя, бывшего выпускника, который пытался напутствовать нынешних выпускников не сдаваться и идти к своей цели, ведь он сам уже в который раз не может попасть в олимпийскую сборную, но все равно пытается и не сдается, я от скуки захрапела, но Саймон пребольно ткнул меня под ребра.

– А почему ты не сказал, что Джейн тоже будет выступать с речью? – прошипел он.

– Чего? – со сна промычала я. – Джейн? Выступать? Она ничего не говорила.

И тут я вижу Джейн на сцене, моя доченька, такая уверенная, умная, четко и ясно говорит, еще и шутит, и ни одного матерного слова, что удивительно, ведь она обычно изрыгает только всякие ругательства (в последнее время у нее какое-то творческое поветрие на изобретение ругательств, как-то на днях она назвала своего брата горбатым хренотером. А что, мне понравилось). Джейн говорила о том, что школа дала ей не только образование, но и научила жизни, и как же я была поражена, что в своей речи она упомянула своих родаков, и что ей повезло как никому иметь таких любящих и понимающих родителей. Для тех же выпускников, у кого родители были не столь замечательными, школа стала вторым домом.

Джейн публично признала, что мы ее всегда поддерживаем и любим! Она на людях признала мое существование! Я была вне себя от шока, во-первых, а во-вторых – от гордости!

Я бросилась ей навстречу.

– Джейн, а ты не сказала, что будешь выступать с речью!

– Ну, типа да, я же знала, что ты начнешь заранее нервничать.

– Ты прекрасно выступила.