Почему мама снова навеселе

– Ты только посмотри на свои брюки! – трещала она. – Я уже давно не ношу брюк, и потому креатив из меня так и прет. Ведь твоя йони – это центр силы и мощи, и патриархи тоже об этом знают, и потому они пытаются нас заткнуть, обматывают одеждами и закрывают слоем за слоем наш жизненно-важный портал, потому что не хотят, чтобы йони пела…

Сильвия стала всхлипывать. Но Луизу было не остановить, она набрела на свою любимую тему, и теперь никто не смог бы перечить ей.

– Они думают, что перекрыли голоса наших вагин, заткнули нам наши йони. Ведь для этого они изобрели все эти тампоны. Я ими вообще не пользуюсь и даже менструальные чашки перестала использовать. У меня все свободно само выходит, самотеком, и это так освобождает.

Саймон вышел из палаты.

– Но тебе, мама, наверно, уже не нужно об этом беспокоиться, да и тебе, Эллен, тоже, наверно, поздно, я же намного моложе тебя.

– На два года! – сухо сказала я.

– Меня такая сила охватывает, когда чувствую, что кровь льется свободно и безудержно меж моих ног, и тогда я ощущаю, какая свободная и чистая моя йони, как она говорит с миром. Зачем же вы все носите эти брюки, не понимаю! – закончила она.

Что тут скажешь. Я даже и представить себе не могу, что можно сказать на подобную ахинею. К счастью, Сильвия не из робкого десятка, да и мать она ей или нет.

– Луиза, – начала она строго, – я такой ереси никогда не слышала. Чтобы у кого-то влагалище пело, это уж перебор. Даже если бы и пело, я этого слышать не хочу, а потому я продолжу носить свое любимое и удобное белье от Marks&Spencer, и мне плевать, что ты там несешь, все, я сказала, точка! Отстань от меня! Размахалась своими руками, это меня раздражает!

Для многих людей все было бы уже понятно, но не для Луизы.

– Ну нет, мы только закончили сеанс рейки, – обидчиво сказала она. – Теперь я хочу поправить твои чакры, но вряд ли получится, ведь ты в брюках, а они останавливают все силовые и энергетические потоки, что истекают из твоей йони, и скорее всего у тебя был инфаркт из-за этого. Мама, ты сама себе все заблокировала своими буржуазными привычками и ненужными брюками.

– У меня случился инфаркт потому, что у меня генетическая предрасположенность к атеросклерозу, а еще, возможно, потому что я слишком много ем сыра бри, и никакой связи с брюками и нижним бельем тут нет! – повысила голос Сильвия.

На этой самой фразе в палату зашли Майкл и Саймон.

– Что ты раскричалась о своем белье, что произошло? – встревоженно спросил Майкл, а Саймон лишь махнул рукой в сторону Луизы, как бы говоря: «Все она со своими выдумками».

Вижу, Луиза опять набирает воздух, чтобы теперь и отца своего просветить насчет брюк как орудия порабощения женщин. И пока она не выдала очередную порцию своей муры, я ее опередила:

– А где твои дети? – бросилась я на амбразуру. – Луиза, что с твоими детьми стало?

– Мои дети меня предали! – с пол-оборота завелась Луиза и понеслась жаловаться, какие неблагодарные ее отпрыски, какие неразумные требования к санитарии ее жилища и к своему школьному образованию они предъявляли, а также возражали против того, чтобы их родная мать ходила по дому в костюме Евы с распущенными до пупа титьками, и что они все до единого, включая самого мелкого по имени Борей, отбились от рук и откочевали к своему отцу. Полагаю, что все присутствовавшие в палате просто перестали где-то на середине этой тирады воспринимать ее речь и благодарили Господа, что она хотя бы не распространяется о своих гениталиях. Слава богу, она вскоре покинула нас, потому что у нее была «железная договоренность» провести свои поэтические чтения с какой-то группой ничего не подозревающих женщин. «Я не сказала им, что чтения будут нудистскими. Мне кажется, что эффект от поэзии намного мощнее, когда я захожу в зал нагой без предупреждения».

Мы все выдохнули с облегчением, когда Луиза удалилась. Увидев, что она покидает территорию больницы, Питер и Джейн тоже вернулись в палату. По пути она все-таки не преминула остановиться на посту и высказать бедной медсестре все, что она думает о современной карательной медицине, от которой мы все умрем.

В отсутствие Луизы остаток дня прошел без особых происшествий. Сильвия когда-то была стервозной свекровью, но с возрастом подобрела ко мне, а после нашего с Саймоном развода так и вовсе прониклась ко мне материнскими чувствами. У меня от сердца отлегло, когда я увидела, что она идет на поправку, и если Сильвия будет соблюдать режим и не слишком налегать на бри, а также пить в умеренных количествах сухое красное вино, то вполне сможет еще очень долго чувствовать себя неплохо.

Поздно вечером Саймон отвез нас домой. Джейн тут же помчалась к себе в комнату, ведь ей надо было запостить два миллиона селфи и сторис, Питер тоже поковылял к себе – он теперь не так стремится оставаться у Саймона: после первичной эйфории вседозволенности он понял, что голод не тетка, а отец Саймон не особо разнообразно и щедро готовит.

– Ты сам не переживай так, – сказала я Саймону, – за ней там хороший уход.

– Знаю, просто как можно не переживать?