Почему мы расстались

День уже клонился к вечеру, когда я, напившись с мамой чаю и смыв с себя сувениры из парка Бориса Виана, наконец осталась одна в своей комнате, в которой, казалось, не была уже сто лет: рюкзак с пятницы так и стоял застегнутый, свернутый флажок так и лежал на столе. Обернувшись полотенцем, я немного прибралась, застирала воротник, надеясь, что кофейное пятно отойдет, повесила рубашку на штангу в ванной, включила музыку и тут же выключила, потому что мне хотелось слушать только Хоука Дэвиса, а его записей у меня не было. А потом я сделала то, что мне далось непросто: откинувшись на кровать, я набрала номер Эла и, пока шли гудки, раскрыла книгу «Когда гаснут огни: краткая иллюстрированная история кино».

– Алло?

– «Если и есть фильм, который еще пластичнее, еще изощреннее и еще глубже трогает человеческие сердца своей непримиримо правдивой и нежной историей, – сказала я, – то авторам этого скромного критического издания только предстоит открыть его для себя».

Эл вздохнул, и в трубке послышался треск.

– Привет, Мин.

– «Можно сказать, что выход фильма “Две пары ботинок” остался незамеченным. Более того, сам режиссер приуменьшал значимость картины и даже списывал ее со счетов. Однако с течением времени она постепенно вышла на поверхность – как будто посреди океана возник вулканический остров – и совершенно заслуженно стала важнейшей вехой в истории мирового кинематографа».

– Пожалуйста, скажи, что ты просто читаешь вслух, потому что иначе это слишком даже для тебя.

– Это из книги «Когда гаснут огни: краткая иллюстрированная история кино». Давай посмотрим этот фильм сегодня.

– Что?

– Давай посмотрим «Две пары ботинок». Пожалуйста. Я зайду в «Огни рампы» и найду диск. А тебе останется приготовить попкорн и надеть штаны.

Как-то поздним вечером Эл сказал мне, что когда мы болтаем по телефону, он обычно расхаживает по комнате в одних трусах. Однажды ранним утром, когда Эл был слишком сонным, мы договорились, что я никому об этом не расскажу, но зато смогу беспощадно дразнить его по этому поводу.

– Мин, ты время видела?

– Четыре тридцать.

– Без пятнадцати пять, – сказал Эл. – Суббота. Ты звонишь мне вечером субботы, чтобы договориться о планах на вечер субботы.

– Не будь таким злюкой.

– Мне не нравится, когда ты начинаешь думать, будто мне нечем заняться. Я вообще-то не слоняюсь без дела, пока ты гуляешь со своим парнем.

С Элом такое случается. Он становится раздражительным – это еще одно слово из наших карточек с терминами. Но я умею с этим справляться.

– Эл, сегодня мне нечем заняться. Давай посмотрим фильм или, пожалуйста-пожалуйста, возьми меня с собой туда, куда ты собрался.

– Что там Эд натворил?

– Что?

– Что он с тобой сделал?

Я вспыхнула, припомнив все, что случилось под плакучей ивой. Я никогда не говорила Элу, что частенько общаюсь с ним, завернувшись в полотенце.

– Ничего, просто у него семейные дела.

– Ты говорила, что будешь занята все выходные.

– Эл, пожалуйста. У меня нет никаких планов. Куда бы ты ни пошел, возьми меня с собой. На шоу грузовиков, на переучет в отцовском магазине, на страстное свидание с Кристин Эдельман – куда угодно.

Эл рассмеялся. Ты, наверное, никогда не обращал внимания на Кристин Эдельман: она ходит с нами на литературу и похожа на профессионального рестлера.

– Сегодня я свободен, – сознался Эл. – У меня нет планов, я самый обычный неудачник.

– Ты просто хотел немного меня помучить.

– Что толку от дружбы? – Эл произнес нашу версию фразы «Зачем еще нужны друзья?».

– Отлично. Я принесу фильм.

– А я выпровожу Кристин через черный ход.

– Фу.

– А ты как думаешь: почему я в трусах?

– Фу!

Я никогда тебе об этом не рассказывала, Эд. Ты никогда не спрашивал, чем я занималась в тот вечер и как мне удалось раздобыть «Пенсьери». Я никогда не рассказывала тебе, что Эл приготовил не только попкорн, но и кукурузную кашу с бараньими ребрышками и спаржей на случай, если я не поем дома – а я не поела, – и что рядом с ухом у него виднелось малюсенькое пятнышко крема, как будто бы он побрился за пару минут до моего прихода. Кое-как одевшись и захватив в прокате фильм, я заявилась к Элу.

– Привет, – сказала я, войдя в дом. – Что это такое играет?

– Марк Клайм, – ответил Эл. – Живая запись с концерта в «Синей комнате». Мамин диск.

– Мне нравится, – сказала я. – Он чем-то напоминает… Я тебе говорила о Хоуке Дэвисе, которого слушаю в последнее время? Вот его я просто обожаю.

Эл расплылся в забавной улыбке.

– Да, говорила, Мин.

– Да, точно. Сестра Эда…

– Джоан.

– Да, Джоан. Она обещала, что одолжит мне диск. Тебе я тоже сделаю копию.

– Хорошо. Как прошла игра?

– Какая игра?

– Баскетбол. У твоего парня был матч.

– Ой, да, точно. Вполне неплохо.

– Правда?

Эл готовил наш любимый напиток: смешал в высоких стаканах мяту с итальянским лимонным сиропом, который продается в круглых стеклянных бутылках в виде лимона, положил лед и налил итальянскую газированную воду, которую его родители покупают так же часто, как все остальные – молоко.