Почему Россия отстала? Исторические события, повлиявшие на судьбу страны

Если Мор писал картину, изображающую идеал, то его друг Эразм Роттердамский конкретно формулировал суть стоявших перед обществом проблем. В «Жалобе мира» этот мыслитель от лица своего героя набрасывает схему современных ему нравов. И эта схема весьма далека от представлений о Ренессансе как об эпохе титанов. «В судах и в палатах советников, при дворцах и храмах – всюду слышатся крики и вопли раздоров и споров, каких не бывает даже в капищах язычников. ‹…› Я обращал свой взор к городам. ‹…› И здесь тоже все настолько раздирается несогласием, что мне с трудом удается найти хоть один дом, в котором я мог бы прожить хоть несколько дней. ‹…› Я увидел, что государи скорее могущественны, чем просвещенны, что они больше внимают алчности, чем здравым суждениям разума. Тогда я решил примкнуть к обществу ученых людей. ‹…› Но, увы, новое разочарование! Здесь идет та же самая война. ‹…› Даже в одной и той же академии логики воюют с риторами, а богословы с юристами. ‹…› Доминиканцы спорят с миноритами, бенедиктинцы с бернардинцами, сколько названий, столько и религий, сколько религий, столько и различных церемоний, потому что они ни в чем не согласны между собой. ‹…› Я до сих пор не нашел ни одного монастыря, который не был бы отравлен взаимной ненавистью и раздорами. ‹…› И наконец, я возжаждал последнего – найти себе место хоть в сердце одного какого-нибудь человека. Но и это мне не удалось. Потому что человек сражается и борется с самим собой: разум воюет с чувствами, а чувства – между собой, жалость влечет к одному, а жадность – к другому; похоть требует одного, а гнев – другого, честолюбие – третьего, алчность – четвертого»{1085}.

Можно подумать, что в отношении конфликтов между интеллектуалами Эразм преувеличивает. Но нет. В 1420-х гг. флорентийский литератор Джованни Герардо да Прато посвятил великому архитектору Филиппо Брунеллески сонет, в котором именовал адресата бездонным колодцем, мутным от невежества, и низшим из животных, лишенным рассудка. В ответ Брунеллески тоже разразился сонетом, назвав да Прато бедным бесчувственным животным{1086}. К счастью, они все же ограничились руганью и не переходили от слов к действиям. Хуже было в другой истории. В 1452 г. выдающийся гуманист Поджо Браччолини поссорился с другим выдающимся гуманистом Георгием Трапезундским по поводу приоритетного авторства некоторых переводов древних текстов. Когда Поджо назвал Георгия лжецом, тот ударил обидчика кулаком. Тогда 72-летний Поджо одной рукой вцепился в щеку и рот 57-летнего Георгия, а другой пытался вырвать у него глаз. После стычки Георгий написал Поджо, что вел себя с образцовой сдержанностью: «Хотя я и мог откусить пальцы, которые вы запустили в мой рот, но не сделал этого. Поскольку я сидел, а вы стояли, то я мог обеими руками оторвать вам яйца и свалить вас с ног, но не сделал и этого»{1087}. Со стариком Поджо, надо заметить, вообще было много проблем. Он называл гуманиста Франческо Филельфо рогоносцем, одновременно обвиняя в содомии и утверждая, что тот украл у гуманиста Леонардо Бруни драгоценности. А гуманист Лоренцо Валла, напротив, обвинял в мошенничестве и прелюбодеянии самого гуманиста Поджо{1088}. Но хуже всего обстояло дело с еще одним великим деятелем Ренессанса, которого гуманистом, кажется, никто уже не называл. «Совершенно невероятной вспыльчивостью, наивным самообожанием и диким необузданным честолюбием, – отмечал Лосев, – отличался знаменитый скульптор-ювелир XVI в. Бенвенуто Челлини. Он убивал своих соперников и обидчиков, настоящих и мнимых, колотил любовниц, рушил и громил все вокруг себя. Вся его жизнь переполнена невероятными страстями и приключениями: он кочует из страны в страну, со всеми ссорится, никого не боится и не признает над собой никакого закона»{1089}.

Почему возникает так много конфликтов? Эразм отвечает на этот вопрос в работе «Похвальное слово глупости». «Мудрость есть не что иное, как жизнь по разуму. Глупость, напротив, жизнь по внушению чувств. И вот, дабы существование людей не было в корне унылым и печальным, Юпитер в гораздо большей мере одарил их чувством, нежели разумом. ‹…› Сверх того, он заточил разум в тесном уголке черепа, а все остальное тело обрек волнению страстей»{1090}. В общем, разум слаб, глупость сильна. Более того, она угодна самому Господу. Христианская вера сродни определенному виду глупости. Кто ближе всех стоит у алтаря? Дети, женщины, старики и юродивые{1091}. Но «если тобой до сих пор владеют гнев, честолюбие, страсть, удовольствие, зависть, то, даже если ты стоишь у алтаря, ты далек от жертвы»{1092}. В общем, получается, что положение дел практически безнадежно.