Почему в России не ценят человеческую жизнь. О Боге, человеке и кошках

За редким исключением, какой период русской истории ни возьми, в конечном счете страсть к саморазрушению, к самоистязанию берет верх над потребностью созидания, благоустройства жизни, и начинается очередная эпоха традиционных русских мук. И самым наглядным тому примером этой закономерности является переход от путинской России нулевых к эпохе «крымнашевских» побед. Самыми верными последователями ницшеанства все же являются не немцы, а мы, русские. Для нас свобода – это прежде всего право на немыслимое, невозможное, абсурдное, на самое противоестественное, на разрушение условий не только развития, но и жизни вообще. Праздником нынешнего русского человека стала операция с «зелеными человечками», убийство каких-либо шансов на очеловечивание, процветание русской жизни, каких-либо шансов на «прорывы», о которых говорит зачарованный своей собственной непредсказуемостью президент Путин. Запад в шоке, он, сохраняя верность здравому смыслу, не может понять, чего Россия сейчас добивается. Ведь нынешняя самоизоляция России от глобального Запада подрывает не только условия для своего развития, но и условия для своей военной безопасности. Русские сегодня счастливы от того, о чем я говорил выше, что Россия впервые в истории стала страной-одиночкой, что кольцо врагов России сжимается с каждым днем, что навсегда умерла возможность воссоздания русского мира, воссоединения великороссов, малороссов и белорусов. И самое поразительное, возможность их, русских, гибели вместе со всем человечеством, вошла в их душу, и они спрашивают опекающие их «мертвые души» телевидение: «Какую все-таки крупу лучше брать в бомбоубежище, как только начнется война?» И самое поразительное, что русские люди, за редким исключением, не осознают безумия своих мыслей и страстей, демонстрируют какую-то полную рассеянность своего мозга, своей души, погрузившейся в сладострастие сумасшествия, полной свободы от здравого смысла.

И только сумасшедший, потерявший разум человек не мог не понимать, что «исправление ошибок Хрущева», а затем гибридная война с Украиной на Донбассе обернется приобретением на десятилетия, если не навсегда, врага у своих границ. Было очевидно, что «Крымнаш» – это не только смерть русского мира, настоящего русского мира, который невозможен без Украины и Белоруссии, но и смерть украинской православной церкви Московского патриархата, неизбежное возвращение к 17 веку, к автокефалии украинской православной церкви.

Если посмотреть на русскую историю, то становится видно, что на самом деле в этой страсти к саморазрушению, самооскоплению, которое обуяло Россию во время так называемой «русской весны» 2014 года, ничего особенного, исключительного не было. На самом деле нет народа, которого бы не одолевало иногда безумие! Чего стоит только всенародная любовь немцев к Гитлеру или активная поддержка значительной частью русского еврейства большевизма, коммунистического проекта. Жена нашего семейного парикмахера дедушки Савелия бабушка Сара, потерявшая всех своих родственников во время румынской оккупации Одессы, все время, и чаще всего без всякого повода, приговаривала: «Я бы на месте мамы Левушки Троцкого сама задушила бы его, когда он был в пеленках». Смысл этой фразы я понял только тогда, когда, будучи в Израиле в 1991 году, имел возможность посмотреть фильмы об истории сионизма и еврейских трагедиях, которые показывают олимам, приехавшим на жительство в эту страну.

Но особенность нашего русского безумия состоит не только в том, что оно никогда не кончается, но и в том, что этому безумию придается сакральный характер, что это безумие с какого-то момента начинает восприниматься как национальная ценность, как свидетельство силы русского духа. Все наши поиски какой-то особой русской идеи отягощены этим безумием. Наши русские философы верили, что наш народ покажет миру образцы всечеловечности, именно потому, что у нас, как писал Федор Достоевский, мать и отец могут до смерти засечь дитя розгами, или потому, что русский мужик по пьяни вполне может сбросить свою беременную жену с печки. Константин Леонтьев был прав, когда он издевался над сказкой Федора Достоевского о русских как народе-богоносце. Народ-богоносец проявил невиданную в истории христианских народов жестокость во время гражданской войны 1917–1920 годов.