Почему в России не ценят человеческую жизнь. О Боге, человеке и кошках

Так вот. На мой взгляд, из всех советских диссидентов, восставших и своим словом и, как А. Солженицын, своим творчеством против всего, что стояло и было порождено русской катастрофой 1917 года, только А. Солженицын выполнил все основные условия подлинного русского патриотизма. Речь идет о подлинном русском патриотизме, как его понимали русские мыслители первой половины ХХ века. Не забывайте, ни один русский мыслитель начала ХХ века ни один представитель русской религиозной философии конца ХХ века, в том числе и их последователи, Иван Ильин, Федор Степун, Георгий Федотов и др., не подержали Октябрь Ленина и Троцкого. Так вот, А. Солжженицын, и в этом качественное отличие его мировоззрения от мировоззрения А. Сахарова, восстал душой не только против советской системы, но и против лежащей в ее основе марксистско-ленинской идеологии. И, самое главное, А. Солженицын является единственным среди всех советский диссидентов, всех тех, кто своим творчеством противостоял советской идеологии, кто пытался актуализировать проблему покаяния русского народа за его сумасшествие времен гражданской войны, за его „слепой восторг самоуничтожения“, рожденный большевистским Октябрем. И еще поразительно, что уже во время перестройки СССР, когда, казалось, никто и ничто не ограничивало свободу мысли, ни один литератор, публицист не актуализировал проблему покаяния русского народа за свое сумасшествие. А. И. Солженицын, единственный среди советских литераторов, а потом диссидентов, поставил вопрос об ответственности уже советского русского народа за преступления большевизма, советской власти. Речь в данном случае идет о статье А. И. Солженицына, опубликованной в самиздатовском сборнике „Из-под глыб“ в 1974 году.

Название „Из-под глыб“ не случайно. Его авторы, конечно, не все, этим названием подчеркнули преемственность своих воззрений с веховской идеологией, с воззрениями авторов „Из глубин“. И, на мой взгляд, все три статьи А. С. Солженицына, опубликованные в этом сборнике, статьи И. Р. Шафаревича, Ф. Корсакова и Е. В. Барабанова – это свидетельство того, сто спустя более половины века после Октября среди какой-то части советской интеллигенции еще было живо то ощущение сопереживания русскости, которое было характерно для авторов сборника „Из глубины“, и которое вело их к восприятию большевистской революции как национальной катастрофы и осуждению тех особенностей и пороков русского национального сознания и даже религиозного сознания, которые с присущим им цинизмом использовали большевики. Тот же Семен Франк здесь же, в своем „Dе Profundis“ обращал внимание что „русское религиозное сознание постепенно уходило от жизни и из жизни, училось и учило терять и страдать, а не бороться и творить жизнь; все лучшие силы русского духа стали уходить на страдание и страдательность, на пассивность и бездейственную мечтательность“[85]. И именно эту „бездейственную мечтательность“ Бердяев, в свою очередь, называет „безбрежной социальной мечтательностью“, которая дала возможность большевикам тогда, в 1918 году, привлечь русский народ „к истреблению бытия со всеми его богатствами“[86].

И вот, читая статьи А. И. Солженицына в сборнике „Из-под глыб“, ощущаешь, что он живет в том же мире, что и веховцы, создавшие, на мой взгляд, самое ценное, что было в русской общественной мысли ХХ века. И здесь, в статье „Раскаяние и самоограничение как категории национальной жизни“ А. И. Солженицын уже выводит проблему раскаяния за рамки русского ХХ века и придает ей уже философское, всечеловеческое звучание. Он настаивает, что на самом деле нет человека и человечности, если оно утрачивает способность раскаяния, силу души, необходимую для того, чтобы осознать свою собственную вину и собственную ответственность за свои неправедные поступки, ошибки, обернувшиеся злом не только для тебя, но и для других. „Дар раскаяния, – говорит А. Солженицын, – может быть более всего отличающим человека от животного мира, глубже всего утерян современным человеком. Мы поголовно устыдились этого чувства… раскаяние утеряно всем нашим ожесточенным и суматошным веком“. Еще раз повторяю. Творчество А. Солженицына для меня уникально тем, что свидетельствует о бессилии советской системы, советской идеологии в отношении здоровой души, здравого смысла, самой способности видеть и слышать мир, в котором ты живешь. Но многие у нас в сегодняшней России, спустя скоро тридцать лет после смерти советской системы, не видят, что было видно уже в 1918 году авторам сборника „Из глубины“, а именно, что социалистическая форма хозяйства может быть установлена у нас при одном только условии: при обращении огромного большинства в такое же рабство, которое, например, египтянам дозволило построить их пирамиды. Чтобы отобрать у крестьян весь хлеб, кроме крайне необходимого для собственного пропитания… необходимо было крайнее напряжение принудительного аппарата, вплоть до расстрелов, лишение хлебного пайка, обречение на голодную смерть и т. д.»[87]