Почему в России не ценят человеческую жизнь. О Боге, человеке и кошках

И трудно сказать, кто больше и ярче рассказал о силе зла, заложенного в человеке, или русские, или немцы. Правда, хитрость и изуверство немцев состояло в том, что они мучили и убивали другие народы руками других народов, руками „полицаев“, а здесь прежде всего русские мучили русских, если не русских, то тех, кому было суждено быть „советскими“. И в „Архипелаге Гулаг“ А. Солженицын, как обычно, возвращается к проблеме покаяния, покаяния русского народа за преступления своей русской власти и напоминает о муках и жертвах присоединения к СССР Сталиным народов Прибалтики. „Стыдно быть русским!“ – воскликнул Герцен, когда мы душили Польшу. Вдвое стыдней быть советским перед этими незабиячливыми беззащитными народами». «В нашей камере человек сто двадцать… Больше половины – прибалтийцы, люди необразованные, простые мужики: в Прибалтике идёт вторая чистка, сажают и ссылают всех, кто не хочет добровольно идти в колхозы или есть подозрение, что не захочет… Особенно прилегают к моей душе эстонцы и литовцы. Хотя я сижу с ними на равных правах, мне так стыдно перед ними, будто посадил их я. Неиспорченные, работящие, верные слову, недерзкие, – за что и они втянуты на перемол под те же проклятые лопасти? Никого не трогали, жили тихо, устроено и нравственнее нас – и вот виноваты в том, что живут у нас под локтем и отгораживают от нас море»[100].

И здесь перед А. Солженицыным снова встает много трудных русских вопросов. Неужели П. Чаадаев был прав, неужели мы, русские, были созданы Богом только для того, чтобы научить своим страшным опытом другие народы, показать, что нельзя ни в коем случае делать. Неужели наша русская жизнь, жизнь миллионов людей не имеет смысла, ибо мы, русские, были рождены для того, чтобы наши всевластные правители обладали теми, с помощью которых они могли бы воплощать в жизнь свои фантазии, доказывать себе, что они всесильные и всемогущие, что они, как Сталин, могут вознести свою власть выше власти Бога, «вознести иерархию тоталитарного государства выше престола Всевышнего»[101]. И мне думается, что страницы из «Круга первого», посвященные описыванию помыслов, самосознанию человека, имя которого «склоняли газеты земного шара», описанию Сталина, очень много дают для понимания истинного смысла русского всевластия. За всей этой жизнью Сталина и его поступками стоит прежде всего эгоизм своевластия, самолюбования. И ведь сладко на душе, что твои портреты висят почти в каждой комнате, где живут и работают граждане твоей страны, что рассказ о твоей биографии, «книжечку в коричневом твердом переплете, где выдавлено и позолочено: „Иосиф Виссарионович Сталин. Краткая биография“, имеют миллионы людей, и все верят, что… наше счастье, русское счастье (их счастье) состояло в том, „что в трудные годы Отечественной войны нас вел мудрый и испытанный Вождь – Великий Сталин“. И он, Сталин, действительно верит, что миллионы его портретов по всей стране действительно нужны народу, ибо без веры в Сталина этот народ пропадет». И Солженицын всем своим рассказом о мыслях Сталина подталкивает нас, читателей, к пониманию того, что всевластие таких правителей, как Сталин, на самом деле нужно им самим, нужно, чтобы «великая посредственность Сталин», «лишенная наклонностей к наукам или искусствам», мог ощущать себя гением, получил право убивать своих бывших политических соперников. Всевластие ему нужно не столько для того, чтобы упрочить победы Октября, а, прежде всего, чтобы обезопасить себя, укрепить свое всевластие. И самое страшное, но это правда. Победа в войне с фашистской Германией была необходима не только, чтобы спасти народы СССР от германского рабства, но и для того, чтобы спасти свою собственную жизнь. Другой исход войны означал для него, Сталина лично, смерть. Хотя, может быть, инстинкт самосохранения работал только в подсознании. Ничего мы не знаем ни о душе Ленина, ни о душе Сталина. Они не оставили нам дневников.