Почему в России не ценят человеческую жизнь. О Боге, человеке и кошках

И здесь встает перед А. Солженицыным само собой самая страшная проблема, самый трудный вопрос, вопрос о его собственном народе. Что это за народ, который сам (а не Чингисхан) создал это чудовищное советское, сталинское государство, которое так изощренно мучило, издевалось над собственным население, так много убило людей. Может быть, проблема не в большевиках, не в созданной ими бесчеловечной советской власти, а в самом народе, в его особой душе. Ведь правда состоит в том, и здесь предвидения А. Солженицына подтвердилось, что русский народ советскую власть все-таки опрокинул, но осудить злодейства Сталина, своих палачей не смог. Он все равно Сталина ставит выше, чем Хрущева, который освободил крестьян от рабства, нищеты и голода. Народ, советский народ, пишет А. Солженицын о советском народе шестидесятых, так же пассивен, так же послушен, как во времена Сталина. Не просто пассивен мозгами, но и душой, не хочет знать правду о том времени, которое он пережил. Все они, советские люди, пишет А. Солженицын о советских людях шестидесятых, «воспитан рабочими поселками, профсоюзными собраниями и службой в советской армии. Они так же вколачивают свою недочерпанную лихость в костяшки домино (не старообрядцы, конечно), так же согласно кивают каждому промельку на телевизоре. В нужную минуту так же гневно клеймят Южно-Африканскую Республику или собирают свои гроши на пользу Кубе. Так потупимся же перед Великим Мясником, склоним головы и ссутулим плечи перед его интеллектуальной загадкой: значит, прав оказался он, сердцевед, заводя этот страшный кровавый замес и проворачивая его год от году? Прав – морально: на него нет обид! При нём, говорит народ, было „лучше, чем при Хруще“: ведь в шуточный день 1 апреля что ни год, дешевели папиросы на копейку и галантерея на гривенник. До смерти звенели ему похвалы да гимны, и ещё сегодня не позволено нам его обличать: не только цензор любой остановит ваше перо, но любой магазинный стоялец и вагонный сиделец поспешит задержать хулу на ваших губах. Ведь мы уважаем Больших Злодеев. Мы поклоняемся Большим Убийцам. И тем более прав – государственно: этой кровью спаял он послушные колхозы. Нужды нет, что через четверть века оскудеет деревня до последнего праха и духовно выродится народ. Зато будут ракеты летать в космос, и раболепствовать будет перед нашей державой передовой просвещенный Запад»[103].

Но отвергая советскую систему, подходя к выводу, что национальное государство, которое на самом деле ничего не делает для процветания своего народа, не является ценностью, А. Солженицын дальше в своем национальном нигилизме не идет. Дальше страшно. Если он сам себе скажет, что его собственный русский народ себя во всех смыслах исчерпал, и прежде всего исчерпал себя в духовном отношении, то дальше смердяковщина национального нигилизма. Дальше – судьба Печорина. Принять католицизм и до конца жизни проклинать Россию и зачумленный русский народ.

И здесь А. Солженицын повторяет почти дословно авторов сборника «Из глубины». Сколько было сказано его авторами нелицеприятного о дефектах, пороках русской души, которые позволили большевикам прийти к власти. «Болезнь русского нравственного сознания я вижу прежде всего в отрицании личной нравственной ответственности и личной нравственной дисциплины, в слабом развитии чувства долга и чувства чести, в отсутствии сознания нравственной ценности подбора личных качеств. Русский человек не чувствует себя в достаточной степени нравственно вменяемым, и он мало почитает качества в личности… Моральная настроенность русского человека характеризуется не здоровым вменением, а болезненной претензией. Русский человек не чувствует неразрывной связи между правами и обязанностями, у него затемнено и сознание прав, и сознание обязанностей, он утопает в безответственном коллективизме, в претензии за всех… Русская душа легко поддается соблазнам, легко впадает в смешение и подмену»[104]. Это говорит о русском народе Н. Бердяев. Но в этой своей статье «Духи русской революции» он все же находит в себе силы сказать, что, несмотря на то, «что русский народ низко пал… в нем скрыты великие возможности и ему могут раскрыться великие дали. Идея народа, замысел Божий о нем остается и после того, как народ пал, изменил своей цели и подверг свое национальное и государственное достоинство величайшим унижениям. Меньшинство может остаться верно положительной и творческой идее народа, и из него может начаться возрождение…»[105]