Почему в России не ценят человеческую жизнь. О Боге, человеке и кошках

И тут ничего никогда не менялось. Власть в России всегда относилась к своему населению как «к средству». Или как «к средству» во имя достижения великодержавия страны, или как «к средству» осуществления мечты Карла Маркса о победе коммунизма, или снова, как сейчас, как к «средству» возрождения величия российской государственности, нашего «подлинного суверенитета». И тут, на мой взгляд, крайне актуальны размышления маркиза Астольфа де Кюстина о страшной человеческой цене красоты Собора Святого Исаака и Зимнего дворца, построенных, как пожелал царь Николай I, всего за один год. Эти размышления де Кюстина, написанные им в 1839 году, будут, наверное, актуальны до тех пор, пока существует наша матушка-Россия. И когда я недавно, спустя почти 20 лет, перечитывал страницы его, де Кюстина, «Россия в 1839 году» со своими пометками на полях, то я вдруг увидел то, что не видел в 2000 году: что труд и смерть узников Гулага, описанные в «Архипелаге Гулаг» Солженицыным, подобны труду и смерти строителей Зимнего дворца во времена Николая I. Цитирую, на мой взгляд, вечно живого де Кюстина: «Для того чтобы закончить этот труд в срок (построить Святого Исаакия и Зимний – А. Ц.), определенный императором, потребовались неимоверные усилия: внутренние работы велись во время страшных морозов; стройке постоянно требовалось шесть тысяч рабочих. Каждый день уносил с собой множество жертв, на их место тотчас вставали, дабы в свой черед погибнуть в этой бесславной битве, новые борцы, так что потери не были заметны. Между тем единственной целью стольких жертв было удовлетворение прихоти одного человека!..В России монарх может быть любим народом, даже если он недорого ценит человеческую жизнь»[122].

А теперь – рассказ А. Солженицына о сталинском раскулачивании зимой 1929 – 1930-х годов во время морозов, чтобы именно к весне, когда начнутся полевые работы, на селе ничего не осталось от «вражеского кулачества». И, как пишет А. Солженицын, «поволокли зимой в тайгу и тундру миллионы трудяг, хлеборобов с мозолистыми руками, именно тех, кто власть советскую устанавливал, чтоб только получить землю, а получив – быстро укреплялся на ней»[123]. А то, что по дороге в Сибирь гибли дети, уже никого не волновало. «Погрузили, отправили – и сказке конец. И три звездочки после эпизода. А грузили их: хорошо, если по теплому времени в телеге, а то – на сани, в лютый мороз – и с грудными детьми, и с малыми, и с отроками. Через село Коченево (Новосибирской области) в феврале 1931-го, когда морозы перемежались буранами, – шли, и шли, и шли окруженные конвоем бесконечные эти обозы, из снежной степи появляясь и в снежную степь уходя. И в избы войти обогреться – дозволялось им только с разрешения конвоя, на короткие минуты, чтобы не держать обоза… Все тянулись они в Нарымские болота – и в ненасытимых этих болотах остались все. Но еще раньше в жестоком пути околевали дети… Знали мужики, что их ждет. И если счастье выпадало, что слали их эшелонами через обжитые места, то своих детей малых, но уже умеющих карабкаться, они на остановках спускали через окошечки: живите по людям! Побирайтесь! – только б с нами не умирать»[124].

Все же А. Солженицын полагал, что советская Россия, особенно сталинская Россия, была куда более кровожадной, чем царская. И он был прав: царь, верующий человек, заботящийся о чести и достоинстве своей монаршей особы, не смог бы, как Сталин, подписывать собственноручно смертные приговоры тысячам и тысячам людей. Как известно, Павел I не подписал ни одного смертного приговора за годы своего царствования. Александр Исаевич как будто знал, что появятся патриоты, которые будут говорить, что ничего страшного и необычного в сталинском терроре не было. И он поэтому специально на цифрах показывает, что на самом деле более людоедской системы, чем советская, в истории человечества не было. «…за 80 вершинных лет инквизиции (1420–1498) по всей Испании было осуждено на сожжение 10 тысяч человек, то есть около 10 человек в месяц». В России «за тридцать лет с 1876 по 1905 было казнено 486 человек, то есть около 17 человек в год по стране. (Это – вместе с уголовными казнями!)» Даже в годы революции с 1905 по 1908 годы в условиях противостояния с террором власть казнила всего 2200 человек. А тут, во время большевистского террора 1927–1938 годов стахановцы-палачи умудрились за одну неделю казнить тысячу человек. Архивы говорят о том, пишет А. Солженицын, что «в главном здании ГПУ Краснодара на улице Пролетарской в 1937-38 каждую ночь расстреливали больше 200 человек». А Солженицын настаивает, что до 1 января 1939 года было расстреляно 1 миллион 700 тысяч человек.