Почему в России не ценят человеческую жизнь. О Боге, человеке и кошках

И последнее. А. Солженицын со своей правдой о большевистском СССР, и прежде всего о сталинском коммунизме, был больше нужен нам, советским людям, чем поколению девяностых и нулевых, чем детям посткоммунистической России. Впрочем, и среди бывших советских людей появилось сегодня много тех, кто проклял, осудил правду А. Солженицына, кто считает, что солженицынская правда, все эти картины репрессий, мук Гулага русскому народу не нужны. Патриотизм Александра Солженицына чужд многим представителям современной российской интеллигенции. Сама идея покаяния за участие русского народа в убийстве старой России воспринимается многими как нечто кощунственное, противоестественное. Многие сегодня считают, что патриот не имеет права осуждать ошибки, преступления своей национальной власти, обращать внимание на недостатки своего народа, на его ошибки. Но, на мой взгляд, рано или поздно жизнь заставит нас ответить на вопросы, которые поставил перед русской нацией Александр Солженицын. Почему случайность играет такую громадную роль в нашей судьбе, почему в нашей русской жизни всегда многое зависит от того, кого господин случай посадит на русский трон. Почему, как правило, мы преодолеваем препятствия, которые мы сами создаем. Почему именно русские, жертвуя собой, начали воплощать в жизнь невозможное, отдали миллионы жизней, прошли через невиданные доселе муки во имя того, чтобы спустя 70 лет вернуться к тому, от чего пытались уйти. Почему русские не любят руководителей, которые возвращают им свободу, облагораживают жизнь, но в то же время обожествляют своих тиранов, мучителей? Можно ли рассчитывать на лучшее будущее, игнорируя правду Александра Солженицына, его рассказ об уроках советской истории?

Февраль 2019 года

Почему народ-богоносец так и не нашел бога в своей душе

Самодержцы России не очень ценят жизнь своих подданных

Залетевшая на остановке в электричку оса бьется в окно, и сидящие рядом со мной женщины спорят о том, что с ней делать. Моя соседка, интеллигентная женщина в очках, просит у меня газету, которую я читаю, чтобы убить осу. А сидящая напротив меня старуха из простонародья, в платке, просит, чтобы я помог ей открыть окно, чтобы выпустить на улицу эту несчастную осу. Наш спор ничем не закончился: окно мы не открыли, а оса от нас улетела в конец вагона, поближе к двери. Но этот спор был для меня напоминанием о том, что нельзя говорить о доброте или жестокости русского народа вообще. Людей с доброй душой у всех народов меньше, чем людей со злой душой. И «злой мальчик» совсем не виновен в том, что он родился «злым мальчиком». В одном из нас сидит доброта, желание помочь людям, в другом бьет через край агрессия, злоба. И нельзя говорить о моральных качествах человека в зависимости от его принадлежности к той или другой нации.

И правда состоит в том, что именно в этот день, когда мои соседки в электричке выясняли, что делать с осой, я ехал к себе на дачу в деревню Тарусово под Дубной, чтобы начать работу над статьей под названием «Почему русские не ценят человеческую жизнь». По крайней мере, после этой истории с осой я понял, что надо быть аккуратнее и спрашивать о другом: почему в России не ценят человеческую жизнь. Россия – это и люди, и власть, и политическая система, и культурные традиции. И, кстати, о том, что нельзя говорить о русской доброте или русской злобе вообще, говорили современники-писатели Федору Достоевскому. Его знаменитая речь «О Пушкине», где он назвал русский народ «народом-богоносцем», как известно, вызвала серьезную полемику в русском обществе. И теперь уже, после всего пережитого нами, русскими, в ХХ веке, после коммунистического эксперимента, который обошелся русским, по разным оценкам, от 40 до 50 миллионов погибших людей, надо крайне серьезно относиться к разговорам о русских «вообще». А вот о русской жизни «вообще» как о более широком понятии, на мой взгляд, говорить можно. В любом случае бесспорно то, и об этом говорили абсолютно все русские мыслители, что русская власть никогда не ценила жизнь своих подданных и всегда относилась к ним, к русским вообще, к своему населению так, как колонизаторы относятся к народам покоренных ими колоний.