Почему в России не ценят человеческую жизнь. О Боге, человеке и кошках

Но для того, чтобы видеть особенности и причины крушения коммунизма в СССР, надо знать, что наряду с правозащитным способом борьбы с системой, наряду с открытым противостоянием этой системе был еще и третий способ ее разрушения. Разрушение системы изнутри, путем подтачивания ее идеологических основ, критики догм, лежащих в основе марксистской идеологии. Те, кто этим занимался, рисковали меньше вего. Самым радикальным способом борьбы с этими людьми было исключение из КПСС. Кстати, уже в 1969 году, когда я работал в ЦК ВЛКСМ, по инициативе ЦК КПСС меня исключали из партии за пропаганду «бердяевщины», общечеловеческой морали. Но нашлись в том же аппарате ЦК КПСС люди, которые спасли меня. И уже позже, когда с меня сняли партийный выговор, меня взяли на поруки профессора философского факультета МГУ и приняли в дневную аспирантуру. Но в каком-то смысле я был исключение и счастливчик. Тем не менее, эта практика расшатывания, подрыва основ марксизма-ленинизма изнутри, была характерна для подавляющей части думающей советской интеллигенции. И надо сказать, что советские литераторы – и Валентин Распутин, и Сергей Залыгин, и Василий Белов – своими произведениями сделали куда больше для разрушения советской системы, чем такие правозащитники, как Владимир Буковский, при всем уважении к их подвигу и героизму. И мы в «Комсомольской правде» середины 1960-х разрушали систему рассказом о правде советской жизни, об абсурдах советской экономики и конечно же – попытками поставить на место классовой морали простые нормы нравственности. Конечно подлинными героями в традиционном русском смысле были борцы с системой, подобные Леониду Бородину. Сам Владимир Буковский в своем письме к литератору Юрию Крохину писал, что не было «единой счастливой семьи диссидентов». Одни пытались организовать политическую борьбу против советского режима, а такие, как он, «занимались защитой прав человека без каких-либо политических программ». И Владимиру Буковскому повезло: предав международной огласке историю со своим принудительным лечением в психбольнице, он приобрел всемирную известность, и его еще в 1976 году обменяли на лидера чилийской компартии Луиса Корвалана. А тем, кто, как Леонид Бородин, встали на путь политической борьбы с режимом, пришлось сидеть в тюрьме до перестройки Горбачева, аж до 1988 года. Больше всего повезло нам, хитрым критикам советской системы изнутри. Началась перестройка, и мы, используя свой опыт и, несомненно, свои способности, становились популярными авторами той эпохи. Обратите внимание: громадную роль в организации публицистики времен перестройки сыграл близкий нам по духу сотрудник сельского отдела «Комсомольской правды» Анатолий Стреляный. Когда он стал руководителем отдела публицистики «Нового мира», он инициировал и опубликовал уже свободную от всяких ограничений публицистику Николая Шмелева (речь идет о его нашумевшей статье «Авансы и долги»), потом появилась яркая, талантливая статья Игоря Клямкина «Какая дорога ведет к храму», и завершилась эта серия статей в «Новом мире» моей антисоветской и антикоммунистической «Хороши ли наши принципы?». Кстати, все еще существовавшая в первой половине 1990 года цензура на 3 месяца задержала выход в свет майского номера журнала с моей статьей.

Так вот, особенность нашей антикоммунистической революции состояла в том, что она была инициирована сверху руководством КПСС и что решающую роль в разрушении марксистской государственной идеологии сыграли именно члены КПСС. Такого не было ни в одной из бывших социалистических стран. Правда, справедливости ради надо сказать, что во время «пражской весны» 1968 года происходило то, что происходило у нас во время перестройки, а именно разрушение политической системы руками лидеров партии и руками интеллигенции. Не могу в этой связи ради исторической правды не вспомнить и о том, что смертельный удар по марксистско-ленинской идеологии был нанесен мной, в то время номенклатурой Политбюро ЦК КПСС. Речь идет о моих статьях, опубликованных в 1988–1989 годы под названием «Истоки сталинизма» в журнале «Наука и жизнь». Там, в этих статьях, впервые в СССР в открытой печати было сказано, что источником преступлений Сталина, преступлений большого террора, является учение Карла Маркса о революции, его учение о революционном, «плебейском» терроре как основном условии победы пролетарской революции. И во всем этом есть какая-то мистика русской истории. Просила меня написать эти статьи дочь Никиты Хрущева, автора доклада «О культе личности Сталина» на ХХ съезде КПСС. Раде Хрущевой удалось убедить цензора пропустить мой антимарксистский текст в печать. Так происходила антикоммунистическая революция в СССР.