Почему в России не ценят человеческую жизнь. О Боге, человеке и кошках

Прошло 80 лет с тех времен, которые описывает А. Солженицын в своем «Архипелаге Гулаг». Россия якобы прошла через доклад Никиты Хрущева о культе личности Сталина, пережила эпоху гласности, возвращение Горбачевым народу правды об ужасах сталинизма. И, самое главное, Россия прошла через антикоммунистическую революцию августа 1991 года, свергла власть коммунистов. Но все равно, как и 80 лет назад, ее мало интересуют «фамилии умерших», судьба жертв Гулага. И здесь возникает вопрос: что породило феномен губернатора Магадана? Откуда нынешнее массовое желание навсегда отказаться от исторической правды, навсегда закрыть вопрос о жертвах сталинского террора? Кстати, на этом в упомянутой мной передаче страстно настаивал представитель Севастополя, председатель Президиума Международного совета российских соотечественников Вадим Колесниченко. Существует множество причин забвения современной Россией памяти о преступлениях сталинщины. И самый распространенный ответ он связывает массовый протест россиян против упоминаний об ужасах сталинского террора с особенностями нашего национального характера. Действительно, многие русские мыслители обращали внимание, что особенность русских состоит в каком-то поразительно «китайском равнодушии» не только к чужой, но и к собственной смерти. И сам Александр Солженицын, ссылаясь на Льва Толстого, в своем очерке «О характере русского народа в прошлом» обращает внимание на русскую «легкость умирания; эпическое спокойствие в принятии своей и чужой смерти».

Но тогда откуда появился русский человек Александр Солженицын (правда, по матери он малоросс) со своим «Архипелагом Гулаг», со своим русским патриотизмом, в основе которого лежит отвращение души к насилию над людьми, чувство сострадания к жертвам советской системы, сталинского террора. Антисоветизм Солженицына неразрывно связан с его патриотизмом, с его ощущением сострадания к болям и мукам жертв большевизма. Неужели Александр Солженицын менее русский, чем губернатор Магадана Носов, который настаивает на том, что не было никакого Гулага, что советская система не преследовала и не мучила инакомыслящих? Кстати, не могу не вспомнить, что в советское время, по крайней мере, в 1970-е, когда я пришел в ИЭМСС Академии наук СССР Олега Богомолова, самым популярным писателем был именно Александр Солженицын, восставший против советской системы, основанной на насилии над человеком. «В круге первом» Солженицына передавали в нашем отделе из рук в руки, и мы прочитывали его за несколько ночей. Значит, все мы, кто воспринимал близко к сердцу творчество Александра Солженицына, не страдали равнодушием к смерти, к мукам своих соотечественников? Не могу не вспомнить, что в своей родной Одессе, которая до революции была третьей столицей Российской империи, я так и не встретил человека, который оправдывал бы сталинские репрессии, который бы считал, как сейчас многие, что без этих репрессий русские бы не достигли вершин коммунизма.

И я думаю, что нынешние всенародные восторги по поводу государственнических талантов Сталина, нарочитое забвение правды о муках жертв Гулага идет все же не столько от природы русской души, сколько, надеюсь, от ее, русской души, временного поражения на пути к полной и окончательной десталинизации, на пути ее освобождения от советских мифов. Все-таки русские души бывают разные. Не забывайте, что поставил Россию на путь десталинизации не кто иной, как простой шахтер Никита Хрущев. По многим причинам после августовской революции 1991 года у команды Ельцина, у ее, кстати, прозападного либерального ядра не хватило сил на государственном уровне осудить хотя бы преступления Сталина. А дальше реформаторы-либералы дискредитировали и ценности демократии, и программу рыночных реформ. Отсюда и моральная капитуляция, откат назад, оправдание сталинщины как голоса русской судьбы, как неизбежной цены движения к вершинам русской истории. А после «русской весны» 2014 года, превратившей Россию в осажденную со всех сторон крепость, стало как-то противоестественно, антипатриотично говорить вслух о неприглядных сторонах советской истории. Все-таки ни одна власть в истории Европы не убивала собственное население с таким изуверством и в таких масштабах, как власть Сталина. И как в этой непростой ситуации, когда тебя со всех сторон окружают враги, вести себя простому чиновнику, который больше всего в жизни боится потерять свои привилегии и приличную зарплату? Инстинкт самосохранения подсказывает ему, что в этой ситуации лучше всего делать вид, что все эти разговоры о Гулаге – враки, «происки пятой колонны». Отсюда и откровенное моральное уродство заявления губернатора Магадана.