Почему в России не ценят человеческую жизнь. О Боге, человеке и кошках

Что из этого следует? А только то, что на самом деле нет никаких серьезных препятствий для прихода современной Польши в современную Европу. Да, Польша, как я сказал, никуда из Европы, в отличие от нас, не уходила. Нация, которая действительно следует за христианским «Не убий!», за идеей морального равенства людей как Божьих тварей, быстрее придет в Европу, уважению к правам и свободам личности, чем, к примеру, российская нация, прошедшая семидесятилетнюю школу марксистского атеизма. И в этом причина, к несчастью, качественной разницы между судьбами поляков и русских. И именно по этой причине, по причине сохранения при власти коммунистов громадного влияния Костела им, на самом деле, никакая декоммунизация не была нужна. Я, честно говоря, не знаю, где больше европейскости, в странах, где свобода – это прежде всего свобода абортов, где позволен грех убивать собственное дитя, или в Польше, где аборты по сути запрещены. А трагедия России и русских состоит в том, что в своем атеизме и борьбе с религиозным чувством мы отравили ядом коммунизма основные инстинкты человечности. И оказалось, чего не понимали наши либералы, что если нет морального климата, необходимого для декоммунизации, то и нет духовного климата для создания современного, свободного демократического общества. Тем более, не могут создать полноценное европейское общество либералы с марксистской советской закваской, что было характерно для команды Гайдара, для которых народ все же «быдло». И чем больше будет у нас людей убежденных, что сталинский террор был оправдан, тем меньше у нас будет шансов когда-нибудь расстаться с нашим русским традиционным самодержавием. А самодержавие в XXI веке и даже в России – это, на самом деле, дорога в никуда.

Август 2019 года

В жизни экс-бонзы КГБ Бобкова была подлинная драма

Главный жандарм СССР

Я, несмотря на то что дважды общался в январе 1981 года с Ф. Бобковым в его кабинете на Лубянке (общался не как подследственный, а как посланник польской «Солидарности»), не испытывал особого желания как-то откликнуться на кончину когда-то всемогущего Филиппа Бобкова. О содержании своих бесед с Ф. Бобковым я рассказал в книге «Исповедь одессита-антисоветчика» (М., Навона, 2011 г.). И только характерные для некоторых СМИ попытки героизации личности Ф. Бобкова вызвали у меня не столько протест, сколько желание рассказать о тех уроках, которые, на мой взгляд, именно для современной России преподнесла жизнь Филиппа Бобкова. Контрразведка, которая ловит шпионов, может многое дать для государства. Но так называемая борьба с «внутренней контрреволюцией», с инакомыслием среди интеллигенции не в состоянии всерьез остановить распад системы, в основе которой лежит не столько миф, сколько откровенная ложь. Конечно, без КГБ, без того страха, который вызывало среди интеллигенции Пятое управление КГБ, СССР не смог бы просуществовать и несколько лет, что и доказала история перестройки. Но как показала история СССР, сама машина страха рано или поздно изнашивается, несмотря на то, что люди, защищающие власть, стабильность в стране, ее суверенитет, с какого-то момента перетягивают это одеяло власти уже целиком на себя. Авторитаризм рано или поздно ведет к всевластию силовиков. И, кстати, чем больше аппарат насилия перехватывает власть у официальной, конституционной власти, тем быстрее погибает сама авторитарная политическая система.

Я обращаю на это внимание, ибо, как я знаю из своего личного жизненного опыта, силовик Ф. Бобков имел куда больше власти над нами, над советской интеллигенцией, чем не только ЦК КПСС, но и шеф Бобкова Юрий Андропов. И это говорит о том, что всевластие «большой» власти оборачивается всевластием конкретных людей, которые в жизни якобы защищают эту «большую» власть. Только один пример. Когда в январе 1981 года я вернулся в СССР после работы в Польской академии наук по ее приглашению, я написал записку в ЦК на тридцати страницах о рабочих причинах польской девятимиллионной «Солидарности». Но наш директор ИЭМСС АН СССР О. Т. Богомолов сказал мне, что «для пользы дела лучше мой доклад отсылать не в ЦК КПСС, а умному Андропову». И через несколько дней довольный О. Богомолов вызвал меня к себе и сказал, что Андропов прочитал мой текст, поблагодарил за анализ политической ситуации в Польше. Правда, при этом Юрий Андропов отдал мой текст, во многих местах подчеркнутый им, Олегу Богомолову и предложил его оставить в нашем институтском секретном отделе. То есть Юрий Андропов читал мой текст не как руководитель КГБ, а как знакомый Олега Тимофеевича Богомолова.