Почти как люди

Вот так и живёшь, будто бы все это не с тобой, а с кем-то совсем другим происходит. И нельзя сказать, чтобы этот другой был лучше или хуже, добрее или злее, талантливее или бездарнее. Он просто другой – и этим все сказано. Это он, а не ты, попадает в самые разные ситуации, участвует в приключениях – иногда весёлых, иногда грустных, иногда страшных, это его, а не тебя, швыряет по жизни, как ветхое судёнышко в шторм, прибивая то к одному, то к другому берегу. Про его порой непутевую, а порой разудалую жизнь приятно рассказывать друзьям и женщинам, и даже самому думать об этой жизни приятно – иногда ее хочется даже записать, но все это он, а совсем не ты. А где же ты? Тот самый ты, который смотрит на все это, а потом рассказывает, записывает, заучивает наизусть? Загадка. Вот только услышишь однажды: "он умер. Приезжай попрощаться", или "останься со мной. Пожалуйста…", или даже "знаешь, а ты станешь папой"… И тогда выйдешь глухой ночью во двор, закуришь неспешно, посмотришь на далёкое-далекое чёрное небо, все в звёздах, будто кто-то разбросал пепел с сигареты по черному шерстяному платку … Где-то залают собаки, где-то прошуршит машина, и, возможно, где-то совсем уж далеко прогремит отважно пронзающий ночь товарняк… И вот тогда с болезненной отчетливостью понимаешь – а ведь это все действительно со мной. Подумать только – со мной! Это всё я, я, я!!! Стою под этим небом, и одним своим присутствием здесь будто бы грожу ему пальцем, мол, ну я тебя сейчас!

А оно молчит, и вообще все вокруг молчит, словно подтверждая тебя, и твои законные права на все это, обманом добытые у кого-то всесильного, доброго и усталого…

И не придумано пока вселенной аттракциона более захватывающего, чем эти мгновения случайного прозрения. И здорово, пожалуй, что не придумано!

Глава 6. После душа

Ранним утром я шагнул из поезда на чистенький перрон одного из Дрезденских вокзалов, выспавшийся и радостный. Сам не знаю, откуда взялась эта радость – вроде и задела для нее никакого до этого не было. Но углубляться во внутренние дебри не хотелось – раз радостно на душе без всякой причины, значит так тому и быть. Нужный отель, где квартировал мой осиротевший на одного участника квартет, я знал – ещё в самолёте, пока летели, выучил от нечего делать все названия наших отелей наизусть, сверяясь с распечатанным Мариной Викторовной листком гастрольного плана. Адреса, конечно, я не запомнил, но это не беда – войдя в здание вокзала, я без труда отыскал справочное окошко, и объяснил любезной женщине на английском, чего мне надобно, а она, постучав тонкими, ухоженными руками по клавиатуре компьютера и сверившись с результатом, написала мне на бумажке адрес. Дальше было ещё проще – вышел на привокзальную площадь, с удовольствием выкурил сигарету, и без колебаний сел в первое-попавшееся такси, протянув улыбчивому водителю бумажку с нужным адресом. А пока меня везли, внезапно задумался – зачем я, в конце концов, проделал весь этот путь? Ведь в случившемся нет моей вины – повалялся бы в госпитале, на всем готовеньком, выспался бы, отъелся, а коллеги преспокойно забрали бы меня на обратном пути. Подумаешь, отыграли бы оставшиеся концерты без виолончели. Ведь, судя по спокойствию переводчика Жоры, такая перспектива никого особенно не напугала. Даже, возможно, наоборот, все обрадовались, что такой маргинальный элемент покинул их крепкую, идеологически сплоченную компанию. Марина Владимировна уж точно вздохнула с облегчением. Да, я бы не заработал обещанных денег. Хотя… Вернувшись на родину как следует поскандалил бы, и, возможно, мне бы все равно заплатили. А я, дурак, затеял очередную авантюру, и добился-таки своего – оказался в Дрездене, и вот уж мчусь в такси, довольный и невредимый. А зачем? Нет, ну действительно, зачем??!!