Почти как люди

Глаза философа округлились, рот приоткрылся. А я уже кричал, брызжа слюной в лицо специалисту по оккультным наукам:

– Да будет тебе известно, говно собачье, что Иисус – мой любимый персонаж из библии, и если ты и дальше херней всякой заниматься будешь, он тебе жопу на голову натянет, понял?!

И, не останавливаясь, дабы не потерять кураж, тому, что в белом:

– А с теми, кто ставит какого-то там обосцанного Честертона выше Набокова – мне вообще говорить не о чем!

Света попыталась вырваться, но я крепко держал ее руку.

– Ну что, родная,– это я уже ей,– попляшем?

Откуда-то подлетел Толик.

– Ты что? Ты что?– и далее скороговоркой, обращаясь к Свете,– произошло недоразумение, Толик- это я…

– Лжец!– драматично рявкнул я, запрокинув голову и сардонически расхохотавшись в потолок,– Толик- это я!!!

Следом за Толиком рядом материализовался Анатольич, который, обняв за плечи и нашептывая на ухо что-то нежное, успокаивающее, вывел меня на улицу. Вновь оказавшись на холоде, я немного пришел в себя, корявя все известные мне слова поблагодарил Анатольича, и уже почти закурил, но тут мое внимание привлекла странная ситуация, происходящая рядом – в десяти метрах от входа стоял Февраль в окружении агрессивного вида подростков, лет по восемнадцать-девятнадцать. Я подошёл ближе. При виде меня на лице Февраля проступило облегчение.

– Что у вас тут творится?– поинтересовался я.

– А ты ещё кто?– с вызовом огрызнулся один из подростков, судя по всему – вожак стаи.

– Не груби старшим,– вполне себе миролюбиво посоветовал я,– так что происходит?

– Этот,– пальцем ткнули в сторону Февраля,– к моей бабе клеился. Сейчас наказывать будем.

– Я не клеился,– сбивчиво принялся оправдываться Февраль,– я только так, в шутку…

Баба эта стояла тут же, но на почтительном отдалении от ристалища. Кстати, весьма не дурной наружности.

Краем глаза я заметил выбежавшего из кабака Толика – он окинул оценивающим взглядом ситуацию, и снова скрылся в кабаке. Побежал за подмогой?

– Слушай,– обратился я к разгоряченному вожаку стаи,– а где на этой бабе написано, что она – твоя?

– Чего?!

Обстановка накалялась, молодые хищники, судя по всему обитатели заводских окраин, хмурились, сплевывали, то сжимали, то разжимали кулаки, явно готовясь к потасовке. Я сосчитал их – шестеро плюс главарь. Здоровые, блин. И, кажется, почти трезвые. Против меня пьяного, и Февраля, который вообще не боец.

– А вы кто по жизни вообще?– полюбопытствовал один из парней.

– Музыканты.

Тот довольно хрюкнул, видимо, решив, что победа будет лёгкой.

– Не хрюкай,– поучительно изрек я,– а то сопля вылетит.

Не знаю, чем кончилось бы дело, если бы из кабака не выскочили Толик и Полпальца, чье появление произвело на шайку сильное впечатление. На меня, впрочем, тоже, ибо Полпальца был в рясе.

– Покайтесь, пидорасы!– хрипло крикнул он, подлетая к нам.

Дальше все происходило очень глупо и быстро – Полпальца без всяких разговоров обрушил на голову ближайшего парня свой внушительных размеров кулак, отчего молодой хищник сразу сел в снег. Я, не давая вожаку стаи опомниться, ударил его в живот, а в ответ, с другой стороны, кто-то стукнул меня в нос, и я повалился на спину. Когда же я, кряхтя и утирая рукавом сочащуюся из носа кровь, поднялся, поединок был уже закончен – Полпальца держал за грудки дрожащего и несущего на дворовом жаргоне какую-то извиняющуюся ахинею главаря, а вся остальная банда жалась к стене, и, судя по их лицам, продолжать потасовку им не хотелось. Конфликт себя исчерпал.

– Пусти его, пусть идут лесом,– попросил Февраль, кажется, вообще не участвовавший в сражении за свою честь.

Полпальца буркнул что-то, но паренька отпустил, и всю кодлу тут же как ветром сдуло.

– Ну что, по домам?– предложил подошедший Анатольич,– порезвились – и хватит.

– Я останусь,– грустно сообщил Толик,– мне ещё кашу, которую мой дублёр заварил, расхлёбывать предстоит.

– Прости, я не хотел. Так получилось.– Искренне признался я.

– Да ладно,– Толик только рукой махнул,– сам виноват.

– Я такси себе вызываю,– сказал Февраль,– а вы как?

– Я всех развезу,– пообещал Полпальца,– вон мой тарантас стоит.

– Ты же пьяный, как черт знает кто?

– И что?– удивился Полпальца,– не волнуйся, старик, разберемся. Пройдем по ахуенно тонкому льду.

***

Уже отъезжая от кабака, я заметил сквозь окно ту самую красноволосую девушку, что поила меня из фляги, стоящую у входа. Выруливая со стоянки, Полпальца махнул ей рукой, и девушка махнула в ответ.

– Ты что, знаешь ее?– отчего-то я как-то весь напрягся, занервничал.

– Лиску-то?– Полпальца хмыкнул,– кто ж ее не знает.

– Ее зовут Лиза?

– Зовут ее Алиса, а для своих- Лиса, или Лиска.

– Откуда ты ее знаешь?

– Так работаем же вместе. Что, малый, сам-то ее никогда не видел?

Я промолчал.