Почти как люди

– Когда тебя вчера не было, Таран заходил. Я в это время в душе была. Возвращаюсь – а он на твоей кровати уже храпит. Наверное, комнату перепутал. Я его растормошила и прогнала, а у него в кармане бутылка водки была. Кажется, не закрытая…

***

Едва я успел погрузить оба чемодана Вероники в багажник, и даже сунуть в рот сигарету, как на меня набросилась Галя, жена валторниста Гришки Агафьева.

– Ты с Гришей пил вчера?

Ох, не люблю я объяснений с женами собутыльников – добром они редко кончаются. Но на этот раз совесть моя была кристально чиста.

– Нет,– отвечаю,– не пил.

– А кто пил?

– Галя,– я постарался улыбнуться ей как можно обворожительнее,– что случилось?

– Вчера, понимаешь, припёрся пьяный, а сегодня обнаружила у него на теле длинные красные полоски. Знаешь, как от ногтей…

– А он что говорит?– словно бы между делом полюбопытствовал я.

– Говорит,– Галя понизила голос,– что вчера проституток польских вызывали. Это они его так, козла, разукрасили. Но, может быть, он мне это назло придумал…

Я все-таки не смог сдержаться – расхохотался.

– Ты чего?– Галя округлила глаза.

– Галь, понимаешь…

Продолжение фразы задушил смех.

– А ну, хватит ржать!

Она схватила меня за плечи и тряхнула так, что все мое веселье как ветром сдуло. Всё-таки разгневанная чужая жена – это вам не шутки.

– Нет,– говорю,– проституток они не вызывали.

– А откуда тогда эти царапины по всему телу?

Я набрал в грудь побольше воздуха, мысленно сосчитал до пяти, и ответил с максимальной серьезностью:

– Дело в том, что они вчера с Февралем поспорили, кто быстрее коридор гусеничкой переползет.

– Это как?– глаза Гали округлились ещё больше.

– Ну, так, как гусеницы ползают. Только ещё и в голом виде. А там, в коридоре, понимаешь, линолеум… Не удивительно, что кожу кое-где ободрал.

Ещё какое-то время Галя стояла молча – видимо, переваривая услышанное. А потом закрыла глаза и со звенящей в голосе мукой проговорила:

– Господи, какой идиот. Ну за что?..

А я, наконец, закурил, и вновь сдул туманную дымку с воспоминаний о вчерашней ночи, как сдувают пенную шапку с пива.

Вот, едва за спроваженной мной Вероникой закрылась дверь, как зазвонил висящий на стене гостиничный телефон.

– Да?– с преувеличенной бодростью сказал я в трубку.

– Манда!

И гудки.

Ну что ж, бывает. Я присел на кровать, на всякий случай пошарил взглядом по номеру в поисках остатков алкоголя, опечаленно вздохнул, и тут телефон зазвонил снова.

– Алло?

– Галка, это ты?– донёсся из трубки знакомый, не трезвый голос.

– Нет,– с усталостью ответил я.

– А позови мне Галку…

– Галка в другом номере живёт.

– В каком?

– Понятия не имею,– я поморщился,– и хотел бы тебя, Геннадий Андреевич, предупредить, что у Гали муж есть. И не где-нибудь, а в этом же отеле, который, при некотором раскладе, может здорово настучать тебе в бубен.

Трубка, беседующая со мной голосом Февраля, несколько секунд помолчала, а потом доверительно пояснила:

– Я победил, вообще-то. Мы, понимаешь, по коридору гусеницами ползали, к тому же голыми, кто быстрее, и я победил. А Галка- это мой приз.

– У нее муж есть,– повторяю я.

– Так я у мужа ее и выиграл! А какой, говоришь, у нее номер?

– Не знаю,– сказал я, и повесил трубку.

***

К автобусу подошли Таран и Полпальца, забросили свои чемоданы в багажник, тоже закурили.

– Ну, как самочувствие?– осведомился я.

– Странно, малый, странно,– слегка севшим голосом отозвался Полпальца,– понимаешь, бляха муха, после вчерашнего что-то помню, а что-то нет. Но в целом – порядок.

– как за вискарем пошли – помнишь?– хмыкнув, спросил его Таран.

– Это помню.

– А как потом пили его на скамейке у входа?

– И это помню.

– А как потом за добавкой пошли в бар?

– Помню.

– И как ты там к официантке приставал, пьяная морда?

– Это помню уже смутно.

– Ну, а как потом я тебя до гостиницы волок на себе, надеюсь, помнишь?

– Припоминаю, малый.

Таран прищурился.

– А как ты после этого на рецепции дрочил?

Полпальца весьма аристократично изогнул левую бровь.

– Вот такого что-то не припоминаю,– произнес он задумчиво.

– Ну как же,– Таран хлопнул его по плечу,– тебя тогда ещё какая-то полька увидела и побежала в ментовку звонить. А я за ней.

– А я?

– А ты свое дело сделал прямо на шкафчик с ключами, и в номер пошел.

Полпальца долго молчал, потом поскреб затылок, шумно выпустил дым и кивнул:

– Не помню. Но мог – факт.

Я, честно говоря, не знал, восхищаться мне, или ужасаться, но то восхитительное спокойствие, с которым серый кардинал виолончельной группы воспринял сию новость, не могло не впечатлить.

– Да ладно, расслабься старик,– Таран со смехом вновь хлопнул Полпальца по плечу,– шутканул я.

И, опять-таки, никакой особенной реакции – лишь вялое подёргивание плечом, да слегка приподнявшийся краешек губ.

– Садимся, садимся!– скомандовал выскочивший из-за автобуса инспектор.

Я бросил сигарету, вошёл в салон, занял свое место рядом с Толей. Почти все уже были в сборе.

– Смотри!– вдруг болезненно ткнул меня локтем в бок Толик.