Почти счастливые женщины

Бедный мой, бедный! Совсем одинокий и никому не нужный. Дача эта… Она и тогда была полуразрушена, держалась на честном слове. Аля вспоминала шаткое крыльцо, облупленные подоконники, окна с трещинками, проржавевшую крышу.

Помнила, как бабушка уговаривала Мусю дачу продать. Та ни в какую: «Здесь вся моя жизнь». Может, Максиму ее сейчас продать и переехать в Москву? Да нет, на квартиру не хватит. Дом ничего не стоит – его только сломать. А участок – какая ему цена? Да и попробуй сейчас в кооператив вступить – нужны связи и взятки.

Бедный, бедный! Такой одинокий! И как Аля любит его!

Каждый день ждала звонка. А звонка не было. Зато позвонила Оля и вяло поинтересовалась, как Але понравился сейшен. Про Максима ни слова. И слава богу. Выходит, они не общались. А если и общались, то он не рассказал ей про их ночную прогулку.

У Оли было паршивое настроение, у Али такое же. Разговор быстро свернулся.

Да, и еще – браслетик Юрику надо вернуть! Обязательно вернуть. К чему ей эти обязательства? Вернуть и поставить точку. Все ему объяснить.

Начались занятия, днем кое-как отвлекалась. А вечерами было ужасно. По сто раз за вечер снимала телефонную трубку – есть ли гудок? Гудок был, а вот звонка не было.

Выходит, в очередной раз все напридумывала. Пора открыть глаза и начинать жить! Выйти замуж за Юру, хорошего человека, родить ребенка и забыть свою детскую блажь! Двадцать четвертый год, Алевтина Александровна! Пора бы.

В пятницу появилась мысль поехать в Кратово. Понимала, что глупость несусветная, невероятная. Может, он забыл на следующий день и их ночную прогулку, и саму Алю. А что было? Да ничего! Прошвырнулись по бульварам, посидели на скамейке. Поговорили. Но тосковала по Максиму так, что плакала по ночам.

В субботу зазвонил телефон. Неслась к нему, как на пожар, словно чувствовала. Не ошиблась. Сердце подсказало – это был он.

– Что поделываешь? А, домашние дела! Борщ? Ну ты даешь!

Она, сглатывая соленые слезы, варила обещанный бабушке борщ.

– Все, не буду тебя отвлекать. Дерзай дальше! Прямо чувствую запах чеснока! Ха-ха.

Аля испугалась, торопливо стала уверять его, я-то давно все сделала и с борщом закончила.

Вспомнила про гору тетрадей – да черт с ними! Впереди воскресенье, успеется. И снова что-то тараторила, словно оправдывалась.

Ей показалось, что он обрадовался:

– Освободилась? Ну шустро! Подумываешь, чем бы заняться? И я тоже. А приезжай сюда, в Кратово! Все желто-красное и оранжевое! Офигеть! Листья под ногами, запахи! Костры жгут на участках. Лично я запах дыма люблю! А ты?

«Я? Да я обожаю! Я обожаю запах дыма, горелых веток, разноцветный лес, листья под ногами! Кратово обожаю! Я обожаю все, что любишь ты! Как ты еще не понял?»

– Приехать? – Аля, как могла, придала голосу загадочность и томность, немного добавив и равнодушия: – А что, неплохая идея – подышать на природе. Что может быть лучше? Спасибо за приглашение. Собраться? Да полчаса, и на вокзал. Конечно, помню, Казанский. Встретишь? Боишься, что не найду? Да, может быть. Если честно – забыла. Все, до встречи, договорились. Как тебя узнаю? Ха-ха! Ну, как-нибудь! Держи в руках свернутый номер «Правды»!

Собралась Аля минут за пятнадцать, до метро тоже бегом. На вокзале металась как угорелая. Наконец села в вагон и посмотрела на свое отражение в окне – растрепанные волосы, пылающее лицо. Да, хорошо, что есть время прийти в себя. Электричка, кажется, идет минут сорок? Ну что-то вроде того. Прислонилась горячим лбом к прохладному стеклу и закрыла глаза.

Дождалась. Столько лет – и дождалась. Выходит, была права.

Не надо загадывать. Посмотрим. Вернее, жизнь распорядится.

Колеса мерно постукивали по рельсам. За окном пробегали леса и пролески.

«Следующая станция – Кратово», – равнодушно объявил машинист.

Аля встала, одернула ветровку, поправила волосы и вышла в тамбур.

Резко дернувшись, поезд остановился. Она вышла и огляделась. Перрон был полупустой. Вдалеке стоял Максим, держа что-то в руках. «Газета», – вспомнила она и улыбнулась и помахала ему. Он увидел ее, махнул в ответ и поспешил к ней.

И она поспешила навстречу. Чему? Счастью ли? Кто знает. Но точно – любви, чему же еще! С этим вопросов не возникало.

Было довольно прохладно, и ветровка, самое модное из всего, что у нее было, от сырости не спасала.

– У тебя нос покраснел, – улыбнулся Максим. – Может, сразу отметим Новый год? Как тебе роль Деда Мороза?

Смущенная Аля, растерянно улыбнувшись, потерла замерзший нос. Хотелось крикнуть на весь лес, через который шла узкая тропинка к даче, на весь мир:

– С тобой – что угодно! Хоть Новый год, хоть День сантехника!

– Ничего, – ободрил он. – Еще минут пять, не больше. Ты, конечно, дорогу не помнишь.

– Помню, – неожиданно сказала она. – Я все помню.