Почти цивилизованный Восток

– Нет, нет, Чарли… я не в том смысле… Он показал себя как герой. И был героем. Сильным человеком. И твой дед пытался договориться… точнее, подмять его под себя. Все же род пусть древний, но ни состояния, ничего. Но не вышло… И тогда случилось это назначение. А ведь насколько я знаю, планировалось, что граф останется при дворе…

Чарльз прикрыл глаза.

Надо успокоиться.

Не стоит верить словам, тем паче словам человека, которого видишь во второй раз в жизни.

– Впрочем, это лишь домыслы, да… не более того… Твой дед ходатайствовал об опеке. Над твоей маменькой. Над… вами.

Он покачал головой.

– И дозволение почти получил, но вмешались ее императорское величество… В общем, это дела старые. Я лишь хочу сказать, что… рядом с моим отцом было сложно остаться собой.

Вздох.

И скомканный платок в руке.

– Но сейчас… сейчас все меняется… У меня нет таких устремлений… я просто хочу… просто жить. И чтобы семья тоже… пусть даже сложный период, но его преодолеем. И поэтому я буду рад, если мои племянники… племянница… ты-то весь в делах, молодая жена опять же… Так вот, если моя племянница погостит у нас.

– Боюсь, ее здоровье…

Дядюшка замахал руками:

– Я беседовал с целителем, и не с одним. Ей намного лучше. А свежий воздух полезен. До поместья недалеко. У меня отличный экипаж. И целителей я нанял. Будут постоянно рядом с девочкой. Ей… полезно сменить обстановку. Уж извини, но с твоей супругой она не поладила. Та напоминает бедняжке о дурном. Да и моя сестра, возможно, порой бывает резка…

– Погодите… когда вы успели?

– Я написал письмо сразу, как вы вернулись. И получил ответ. Августа… очень страдает.

Чарльз фыркнул.

Как-то на страдающую сестрица совсем не похожа, скорее уж на вечно недовольную, но…

– Подумай сам. Я не собираюсь ее… что там тебя тревожит? Прятать? Красть? Травить? Зачем мне это надо? У нее другое имя, и прав каких-то, кроме как на приданое, Августа не имеет. Как и ее ребенок.

Дядюшка сложил руки на животе. Красноватые подпухшие ладони в мелких трещинках.

А ведь и вправду… в чем выгода?

– Что до приданого ее, то поверь, эти пара десятков тысяч в нынешних обстоятельствах – капля в море. Я скорее уж заинтересован в том, чтобы найти общий язык с тобой. И с сестрой.

– А что она думает?

– Спроси, – дядюшка поднял руки. – Просто спроси… а я вот пока чай допью.

Августа стояла перед зеркалом. Вполоборота. Простое платье, широкое, но не скрывающее положения, в котором она находится. Бледная кожа. Синие круги под глазами. Волосы заплетены в косу. И… почему-то больно.

– Здравствуй. – Она неловко улыбнулась Чарльзу. – Ты из-за дядюшки?

– Он тебе писал?

– Писал. Только он и писал. У меня было столько подруг, и куда они все исчезли, спрашивается? Это странно – вернуться и понять, что ты на самом деле никому не нужна. Точнее, я знаю, что с ними все в порядке, читала в газетах. Объявления. Эбигейл выходит замуж. Нэнс объявила о помолвке. У Ливи состоялся вечер… только меня не пригласили. Это я исчезла. Для них.

– Нужно время, да и ты сейчас…

– В положении. – Она обняла живот руками. – Странные ощущения, Чарли… будто это я и не я одновременно. Я прекрасно помню, что со мной происходило. И в то же время это было будто с кем-то другим. Как такое возможно?

– Не знаю.

Чарльз помолчал. Она… она впервые смотрит спокойно, без слез и скрытой ненависти. Не обвиняет. Не проклинает.

Возможно…

– И я не знаю. Мне… нужно уехать. Куда-нибудь.

– У нас тоже есть поместье.

– Есть. И с кем я там буду? С маменькой? Да она не усидит. Надо ведь устраивать вечер, представлять твою жену обществу. – Вот сейчас Августа не сумела скрыть раздражения. – Выводить в свет. Знакомить… да и не только. Она не сможет остаться в стороне. Ты? У тебя дела. Ты и дома-то появляешься редко. И что остается? Снова одиночество? Нет. А дядя… он милый. И кузины тоже. Я хочу познакомиться с ними поближе. Может, там я не буду отверженной? Неудачницей?

– Ты не отверженная.

– Брось, – Августа покачала головой. – Именно так и есть. Я сбежала. Разорвала помолвку. Сочеталась браком тайно и с личностью не самой достойной, если верить тебе.

Вот только верить не обязательно, и Августа прекрасно этим пользуется.

– И твоя жена… Она смотрит на меня так, будто это я всех убивала. Хотя я никого… Точнее, наверное, я убила бы. Тогда. Не знаю, любовь это, магия, что-то еще… но мне не хватает его! Очень не хватает… И когда я вижу, как ты смотришь на свою жену или как она смотрит на тебя, во мне поднимается такая ненависть, что… Мне нельзя оставаться рядом с вами, Чарли. Просто нельзя. Я или сойду с ума, или сделаю что-то страшное.

Она провела пальцем по щеке.

– Я вспоминаю его… постоянно. И завидую. Вам. Отчаянно. Тому, что у тебя есть она, а у нее – ты. Что никто не придет и не разрушит вашу жизнь, как вы разрушили мою. Что твои дети не останутся без отца, а сам ты уважаемый человек, Чарли. Тебя ценит император. Тебя с радостью примут в любом доме. Ты…

– Хорошо. – Согласие далось с трудом. – Если ты того желаешь.

– Желаю.

– Но целитель должен всегда находиться рядом.

– Конечно.

– И когда срок придет…

– Я вернусь. Быть может.

– Быть может?