Почти цивилизованный Восток

– За нами долг, – веско произнес Орвуд-старший. И Бертрам склонил голову, подтверждая, что долг есть. И не будет забыт.

– Вы станете их искать? – поинтересовался Чарльз.

– Не уверен.

– Отец?

– Во-первых, Эва и вправду вернулась. Она цела. Физически здорова. Что до остального, то… в случившемся есть и ее, и наша вина. Во-вторых, не сомневаюсь, что ее похититель давно мертв. Подобные нити рвут первыми. В-третьих… скажем так, мы можем попытаться найти кого-либо, но… ради чего? Кому ты собираешься мстить, Берт? Этой… торговке живым товаром?

Бертрам мотнул головой.

– Или остальным? Они лишь исполнители. Их смерть ничего не изменит.

– А что изменит? – тихо спросил Чарльз. И Орвуд-старший честно ответил:

– Не знаю. Знаю, что если убить этих, то скоро появятся другие, третьи… они уже есть. Где-то там, на окраинах. И те, кто вылавливает молоденьких дурочек, напевая им песни о любви. И те, кто потом этих дурочек продает. И те, кто покупает.

– Их тоже можно найти.

– Можно. – Взгляд Орвуда был тяжел. – Только… это как раз и опасно.

Он поднялся, подошел к подоконнику и оперся на него, коснувшись лбом серого стекла. Рассвет пробирался в город незаметно, да еще и туман породил, сизый, драный.

– Возможно, когда-нибудь в будущем – в далеком будущем – мир изменится настолько, что все люди станут добрыми. И будут относиться друг к другу с сочувствием.

– Вы сами в это верите? – не удержался Чарльз.

– Нет. – Орвуд смотрел в туман. Что он там видел? И видел ли хоть что-то? – Когда-то я имел неосторожность состоять в подобном клубе.

– Отец? – Берт недоуменно вскинул брови.

– Мы далеко не все знаем о своих близких. Это надо принять, сын. Я был молод. И горел желанием изменить мир. К лучшему. Никто и никогда не хочет менять мир к худшему. Только к лучшему – чтобы не было ни бедных, ни больных, ни голодных, ни замерзающих насмерть, потому как им не на что купить дров. Чтобы наступило счастье и благоденствие. Всеобщее.

Тихо-то как вокруг, подумал Чарльз. На рассвете всегда тихо.

И сквозь нервный полог этой тишины чуть слышно грохочут колеса. Где-то там, далеко. Туман поглощает звуки, играет с ними, и кажется, что вот-вот из него выкатится старая телега.

– Нас таких была дюжина. Мы называли себя Братством Мастеров. В знак того, что строим новый мир. Мы… искали. Пути преобразования. Изменения. Не мира. Себя. Всегда надо начинать с себя. Стать сильнее. Умнее. Только это непросто. Мы собирали древние рукописи, ведь когда-то легендарные маги способны были движением руки осушать реки и двигать горы. Мы тоже так мечтали. Хотя… на сегодняшний день я понимаю, что проще сдвинуть гору, чем переубедить одного человека.

Это признание не для Чарльза. Но ему позволено присутствовать.

Почему?

Не потому ли, что Орвуд-старший подозревает? О предложении, которое сделано Чарльзу? И о том, что предложение это звучит заманчиво?

Никто не хочет сделать мир хуже.

А лучше… Получится ли сделать его лучше?

– У нас даже план был. Преобразований. Освоения диких земель Запада. Расчистка их, поскольку только человеческая раса воистину совершенна и близка к Создателю. А стало быть, все прочие… Нет, мы не собирались их уничтожать. Предполагали отселить. Куда-нибудь в горы. Или дальше, туда, где земли вовсе не годны… пока не годны. Мы не сомневались, что со временем иные вовсе вымрут. Естественным образом. Правда, Мастер-Целитель обещал создать что-то такое, что ускорит процесс. Для иных. А человеческую расу не затронет. Но как-то работа у него не заладилась, а потом и вовсе…

Вздох.

А ведь услышанного достаточно, чтобы… Опасное признание! И Бертрам смотрит со… страхом? Нет, еще не страх, скорее разумные опасения.

– Я участвовал в тех исследованиях. Нам привозили… материал. Если относиться к ним как к материалу, все намного проще.

Он наконец отступил от окна.

– Мы готовились. Собирались начать с небольшого поселения на границе, там, где иные встречаются часто. И отправились туда втроем. Я, Мастер-Целитель и Мастер-Строитель. За этапом расчистки жизненного пространства должен был начаться второй – заселения. Сперва планировалось проложить дорогу. Железную. Она связала бы между собой поселки, которые мы рассчитывали поставить. Поселения нового типа. Общины, скрепленные узами родства. Такие, где люди были бы близки друг с другом. Сами стремились бы помогать ближнему. Мы бы их научили. Мастер Иллюзий говорил, что почти разгадал тайну одного древнего артефакта, который позволил бы изменить человеческую натуру. Если бы все получилось, то мы смогли бы внушать людям, что есть добро, а что – зло. Это ведь так заманчиво: новые земли, новые люди. Совершенные люди. Избавленные от слабостей и пороков, дающие начало новому идеальному обществу. Такому, в котором нет ни злобы, ни зависти, ни…

– Что же произошло? – спросил Бертрам.

– Я всех предал. – Орвуд отвернулся. – Я… всех предал.

Он вновь тяжело вздохнул.