Под большевистским игом. В изгнании. Воспоминания. 1917–1922

Колония очень сплоченная, зажиточная, и благодаря ее поддержке храм может существовать даже после того, как лишился поддержки нашего правительства.

Мы оказались не первыми ласточками в Аргентине. Приблизительно за месяц до нашего прибытия в Аргентину приехала прямо из Европы (через Англию) партия в восемь человек: трое женатых, с женами, но без детей, и два холостых. Это были беженцы из Петрограда. Удалось им вырваться из Советской России во время успешного наступления Юденича, когда белым войскам удалось занять Царское Село{285} и подойти почти вплотную к столице. Главой этой партии был некто Филиппов, бывший кавалерийский офицер, но в то же время, по его словам, ученый агроном. Человек он был с большими странностями и во всяком случае – неуравновешенный. Приехали они с некоторыми средствами: тысяч до десяти аргентинских песо, что по тогдашнему курсу представляло около трех тысяч долларов. Происхождение этих денег Филиппов довольно откровенно объяснял фабрикацией фальшивых керенок, чем они занимались в Царском Селе, когда этот город переходил из рук в руки и надзор за населением ослабел.

Филиппов – большой оптимист по природе – заразил своим оптимизмом спутников, на которых, безусловно, производило сильное впечатление присвоенное им звание ученого агронома, и они, увлеченные его грандиозными планами, решили заняться разведением парагвайского чая.

Дабы не возвращаться к попыткам русских эмигрантов садиться на землю, забегу несколько вперед и опишу в кратких словах результаты этих попыток.

Аргентинское правительство, богатое пустопорожней землей в так называемых территориях, ожидающей только рабочих рук, всячески идет навстречу подобным начинаниям. Земельные участки предоставляются поселенцам на самых льготных условиях, очень дешево (почти даром) и с рассрочкой на много лет, с обязательством лишь культивировать не позже трехлетнего срока; при невыполнении этого условия участок отбирается.

Свободные земли для новых поселенцев отводятся главным образом в территории Мисьонес[187], расположенной на севере Аргентины, на границе с Парагваем. Некогда эта провинция, бывшая владением иезуитов, процветала. Искусные организаторы иезуиты сумели привлечь к работе туземцев, и под мягким игом патеров местные индейцы пользовались большим, сравнительно с их сородичами в других местах, благосостоянием. Но вот иезуиты были изгнаны (кажется, в 80-х годах прошлого столетия[188]), и территория пришла в упадок. Население уменьшилось почти вдвое, покинутые плантации одичали. Фермы были брошены, буйная растительность тропиков стремится уничтожить все следы былой культуры, но до сих пор среди густого леса встречаются местами рощи апельсинов, лимонов, фиг и других фруктовых деревьев.

Филиппову удалось заинтересовать своими грандиозными планами некоторых лиц из местной еврейской колонии; некто Заславский, крупный служащий хлеботорговой фирмы Дрейфуса, человек очень состоятельный, открыл Филиппову и его спутникам широкий кредит на покупку трактора и земледельческого инвентаря, и они в сентябре месяце, то есть в середине весны, отправились в Мисьонес, надеясь лет через пять, когда посадки парагвайского чая начнут приносить доход, вернуться оттуда если не миллионерами, то, во всяком случае, обеспеченными людьми. Почему дело там не наладилось, мне доподлинно неизвестно, но только несколько месяцев спустя все члены этой партии, кроме Филиппова с его женой, один за другим дезертировали и своими рассказами о тех ужасных условиях, в которых им приходилось жить, отбили охоту у других прибывавших эмигрантов пускаться в подобные авантюры.

Между прочим рассказывали они об ужасном биче этих стран – красных муравьях, нашествие которых в короткий срок уничтожает огороды, всякого рода посадки и положительно выживает человека даже из насиженных мест. Мне приходилось потом читать, что в Бразилии иногда целые селения должны были покидать свои места, будучи не в силах бороться с ужасным врагом.

Филиппов продолжал упорствовать, но так и не добился успеха; по крайней мере, в течение тех двух лет, которые я провел в Буэнос-Айресе, существовал он лишь благодаря тем пособиям, которыми снабжали его благотворительные организации.

Но не только эти дилетанты из интеллигентов терпели фиаско в своих попытках сесть на землю, даже заправские землеробы и те терпели неудачу: причин этому много.