Под диктовку Альцгеймера

— А как… — язык ворочался с трудом. и я никак не могла сформулировать свою мысль. — Почему вы еще здесь?

— Да вот, дочке решил подарок купить. — тут же начал оправдываться он. — Видите, какой сувенирный красивый. — он кивнул на яркую вывеску на стеклянной витрине. — А тут вы, мне показалось, вам плохо, я из магазина сразу выбежал… Эльвира, вы мне позволите вас подвезти? Мне правда неудобно так, словно я вам навязываюсь…

Он так трогательно смущался, что мне внезапно стало весело. Но головокружение так и не отпускало, вдобавок, меня начало подташнивать, и я попросила:

— Помогите до аптеки дойти.

— Вам правда плохо? — он совсем расстроился. — Хотя что это я, чурбан бесчувственный. Вы же… у вас не глазах профессор умер. Такой стресс даже мужиков с ног валит, а вы, такая хрупкая… — он снова запнулся. Затем осторожно взял меня за локоток и достаточно настойчиво потянул к своей машине.

Сесть внутрь без его помощи я бы не смогла. Но он, буквально поднял меня на руки, посадил на заднее сидение и достал из бардачка бутылку «Лимончелло»:

— Вот, сладенький ликерчик, и вкусно, и стресс всегда снимает. Я его только для дам вожу. — и он с ласковой улыбкой буквально влил мне в рот несколько глотков прямо из бутылки.

Кислый, но вкусный напиток слегка взбодрил, голова еще кружилась, но тошнота прошла полностью, и мне стало как-то намного спокойнее на душе. Жизнь внезапно начала окрашиваться в нежно-розовые краски. Жалко бедного Натана Константиновича… но он был немолод, и он умер в прекрасном настроении, в предвкушении главного в своей жизни триумфа. Можно сказать, на взлете. Завтра я приду к Мариам, и мы начнем искать моих дочерей. Гадалка уверена, что они живы. Я не верю ей… или все же верю? Она предсказала смерть профессора, и мне не хотелось верить, что она просто угадала. И к тому же, она отыскала мужа Сони!

— Полегче стало? — с улыбкой обернулся ко мне химик. — Я знаю, всем дамам ликерчик нравится. Моя бывшая в таком восторге от него была, что в конце концов между мной и ликером выбрала его. — он слегка погрустнел. — Эльвира, может быть, в ресторан поедем? Мне хотелось бы с вами поговорить о разных вещах…

Мое прекрасное настроение стало немного понижаться. Он ухаживать за мной пытается, что ли? Но мне сейчас не хочется даже думать о мужчинах… Я отрицательно покачала головой.

— Отвезите меня домой, если вам не трудно. Или давайте я выйду и доеду до метро. — голова кружиться перестала, и чувствовала я себя уже не хуже, чем утром.

— Эльвира, вы решили, что навязывается вам старый дурень? — грустно усмехнулся химик. — Но я ж понимаю, где вы, молодая и красивая, и где я… Нет, я о важном деле поговорить хотел.

Мне стало стыдно. Что-то льщу я себе, нашлась неотразимая красавица. Человек о работе поговорить хотел, а я решила, что еще один раб моей небесной красоты нашелся. Хотя, насчет разницы в возрасте он явно кокетничает. На первый взгляд, он лет на десять старше, для мужчины совсем не критично. Да и насчет красоты что-то перебарщивает, я не роковая красотка, да и он вовсе не Квазимодо. Так что не факт, что я ошиблась…

— Как вас зовут? — неожиданно спросила я, вдруг сообразив, что не знаю даже имени человека, который так обо мне заботится.

— Петр. — с готовностью откликнулся тот.

— А по отчеству?

— Сергеевич. — совсем погрустнел химик. — А нельзя ли просто Петр? Мне приятнее будет. Обещаю, что не стану к вам приставать!

— Хорошо, Петр. — покладисто откликнулась я. — Давайте поговорим, только в институте, ладно? В нижнем кафе. А потом и по рабочим местам можно разойтись.

— Эльвира… Я как раз не хотел об этом говорить на работе. — на этот раз он не краснел и не мямлил. — Дело серьезное. Что-то ваш профессор сделал не то. — он пару секунд помолчал, словно собираясь с духом. — Скажите, он не пробовал на себе… наш препарат?

В полном ошеломлении я вытаращила на него глаза. Вот уже чего не ожидала услышать!

— Понимаете, он постоянно спрашивал, с какими сердечными лекарствами сочетается наш блокатор. — нахмурив брови, продолжал Петр. — Я ему говорил, что проверки совместимости с различными лекарствами мы пока не проводили, но на проводящую систему сердечной мышцы средство действует. Поэтому для экспериментов надо выбирать только людей с абсолютно здоровым сердцем. Но…

— Но зачем Натану Константиновичу принимать ваш блокатор? — все еще не могла осознать я.

— У него был активным аллель APOE4. — грустно ответил химик. — Мне генетики по секрету сказали. Ваш профессор очень боялся деменции. Это был одним из самых сильных его страхов.

Я сидела молча, откинувшись на сидении. Как мало мне было известно об окружающих меня людях! Профессор выслушивал мои рассказы про мать, утешал… но ни разу не обмолвился о том, что сам опасается наступления Альцгеймера! Более того, ему уже перевалило за седьмой десяток, и, если бы опасность существовала, то признаки начинающейся дегенерации мозга были бы заметны окружающим. Но это для меня такие доводы имеют резон. Если у человека сильная фобия, вряд ли досужие рассуждения его утешат.