Под диктовку Альцгеймера

Толкаясь локтями и мешая друг другу, мы кое-как переоделись. Мариам затолкала запасные туфли обратно в баул, закрыла его на молнию и сунула мне в руки. Затем достала из его кармашка помаду, быстро намазала губы диким алым блеском. Чуть подумав, оторвала от рулона туалетной бумаги кусок и жестом велела протереть губы. Я с облегчением стерла алую помаду. Мариам окинула меня придирчивым взглядом, надвинула на лоб шляпку, опустила вуаль, из-под которой виднелись лишь алые всполохи губ, забрала у меня зажатый подмышкой клатч и вышла из туалета. Досчитав до шестидесяти, я с баулом наперевес осторожно двинулась следом.

В длинном коридорчике за поворотом было пусто и тихо. Я медленно шла мимо нескольких запертых дверей, как вдруг из-за одной донесся едва слышный шорох. Я притормозила, но шум сразу стих, и, постояв еще пару секунд, я пошла дальше.

Предыдущая свадьба, видимо, уже зашла в зал бракосочетаний, сейчас огромный мраморный холл выглядел пустым. В углу по-прежнему стоял сгорбленный Гарик с понуро опущенной головой, рядом красовались три или четыре стула, словно из набора мадам Петуховой, а в середине зала стояли Петр и двое его соратников. Мариам в роскошном платье-торте нигде не было видно. Я прошла пару шагов и остановилась, словно наткнувшись на невидимое препятствие. От туалета до зала даже по кривой метров сто, не больше. Свернуть или спрятаться по пути некуда. И тем не менее, Мариам исчезла!

Опомнившись, я бросилась к Петру и хотела что-то сказать, но он сердито покрутил головой и поднес палец ко рту. Я увидела, что он внимательно смотрит на крутые наручные часы. Красная точка на них потихоньку перемещалась, и в конце концов поменяла цвет на зеленый.

Тогда Петр схватил меня за руку, и мы пошли к выходу, двое свидетелей маршировали сзади. Гарик бросился было следом, но Петр, оглянувшись, смерил его нехорошим взглядом, и тот застыл на месте.

Мы почти бегом выскочили из ЗАГСа и, обогнув лимузин, подбежали к старым знакомым Жигулям. В момент загрузились, Захар сел за руль, и мы поехали. Дорогу указывал Петр.

Дождавшись паузы, я тихо спросила:

— Но зачем? Антон увидит, что похитил другую, и убьет ее. Мне же ничего не угрожало!

— Риск есть. — мрачно согласился Петр. — Но он входит в нашу работу. Тобой я рисковать не имею права.

— Но со мной риска не было!

— Да? — усмехнулся Петр. — Боюсь, мы его потеряем. Но остается шанс, что его захватит сама Мариам. Ты бы тоже смогла?

Я замолчала. Петр все поглядывал на часы с точкой, постоянно меняющей цвет, машина плутала по городу, потом внезапно развернулась и поехала все дальше, за МКАД.

— Бл… — выругался вдруг Петр. — Как он от нас оторвался? Гонит на бешенной скорости… где все гаишники?

Через какое-то время точка на часах просто замерла. Петр велел ехать по заданному маршруту, но по его напряженному лицу и сжатым кулакам я поняла — что-то пошло не так.

Через какое-то время я слегка покашляла.

— Кажется, он распознал обман. — хмуро откликнулся Петр, словно на заданный вопрос. — Есть вариант, что они доехали до места, но вряд ли. Там вокруг лес.

— До какого места?

— Она должна была продержаться, пока они не доедут туда, где он прячем детей. — ответил Петр. — Иначе, чует моя задница, возникнут сложности…

Через пару минут его мобильник зазвонил.

— Шеф, он меня раскрыл. Пришлось брать. — зазвучал из трубки знакомый чуть хрипловатый голос. — Мы в машине, ждем на трассе…

— Едем уже. — ответил Петр и отключился. По его мрачному лицу я понимала, что результат операции его не радует. Антон пойман, но где дети? И вообще, в Москве ли они?

— Я же говорила, ему надо было похитить меня! — не выдержав, я разрыдалась. — Меня бы он довез до детей, а вы бы проследили!

— Не факт. — хмуро откликнулся Петр. — Он специально поехал в лес, чтобы остановиться на обочине в тихом месте и спокойно обыскать тебя. Он же компьютерщик, так что любой маячок бы обнаружил. Мы предвидели такой поворот. Дальше ты пропала бы вместе с детьми, никто никогда тебя бы не нашел. А сейчас хоть Антон у нас в руках.

Мы ехали уже без лишней спешки. Выехав за город, прибавили ходу, и через минут десять увидели одиноко стоящую у обочины старую черную Ауди. Дверь распахнулась, и в кружевных белых лохмотьях вышла Мариам.

— Ну и сильный же, черт. — с полугневом, полувосхищением протянула она. — Думала, он меня на лоскутки порвет. С трудом уложила. Недаром говорят, что у психом сила невероятная.

Она повернулась ко мне:

— Отдавай мое платье, я хоть оденусь нормально.

Я молча протянула ей баул, и она скрылась в густом подлеске. Петр подошел машине, открыл заднюю двери и вытащил с сидения связанного по рукам и ногам Антона. Под глазом у него расплывался багровый синяк, из-за запекшейся крови не было видно рта. Светлые глаза безумно сверкали.

— Ну что, дружок… Отбегался. — добродушно сказал Петр. — Сейчас мы тебя в лес отнесем, и живого зароем.