Под диктовку Альцгеймера

— Ройте-ройте. — зло усмехнулся тот окровавленным ртом и посмотрел на меня. — Предал меня Гарик, да, сука? Ну ничего, я сдохну первым, девчонки чуть позже. Думаю, неделю продержатся, воду я им оставил. Вот и представляй эту неделю, как они от голода подыхают.

— Антон, это же твои дети. — в ужасе прошептала я. — Они тебя любят!

— В них твоя грязная кровь. — прошипел он. — Я бы мог их воспитать людьми… Но ты не сможешь! Они могли бы вырасти только твоими подобиями. Исчадиями ада. Но теперь уже все равно. У них нет шанса.

— Подохнуть тоже можно по-разному. — Петр с размаху треснул Антона по разбитому рту. Тот даже не отшатнулся, лишь сплюнул сгусток крови вместе с выбитым зубом и хрипло засмеялся.

Зажмурившись, я отступала к лесу, пока меня не остановила твердая рука уже переодевшейся Мариам.

— Не уходи. — прошептала мне она в ухо. — Если его сейчас до смерти забьют, ты никогда про детей не узнаешь.

Ее слова придали мне сил, и я бросилась к Петру:

— Не надо его бить! Я уверена, он скажет мне, где девочки!

— Скажет, как же… — пробурчал он. Чуть подумав, скомандовал: — Грузите его обратно в машину. Здесь как следует не допросишь.

Мужчины перенесли Антона в его Ауди, Петр сел за руль Жигулей, его напарник рядом, а мы с Мариам устроились сзади. Проехав немного, химик задумчиво, как бы про себя, спросил:

— Что делать будем? Эля, у тебя случайно нет сыворотки правды?

— Нет. — призналась я. — Я в нее не верю. По крайней мере, на безумцев она не подействует.

— А что на него подействует? — зло спросил он. — Чем его можно напугать? Пытками?

Я вспомнила безумный взгляд прозрачных глаз и вздрогнула. Нет, не стоит даже пытаться запугать Антона.

— Значит, остается последний вариант. — хмуро подытожил Петр, и Мариам согласно кивнула.

Глава 18. Развязка

Мы ехали в поезде уже больше суток. Хорошо, что на этот раз взяли купе, я не выдержала бы больше поездок в общем вагоне. Я и так безумно устала от монотонного стука колес, измоталась от постоянных пересадок. Позавчера мы потеряли сигнал маячка, и лишь неимоверной удаче были обязаны тем, что вновь взяли след. Но кажется, теперь мы вышли на финишную прямую. Антон ехал в этом поезде, не делая даже попыток сойти и вновь запутать следы. Он даже разрешил проводнику принести ему в купе чай. Еще бы, он наверняка считал, что всех перехитрил, обнаружив следивший за ним маячок и засунув его в рейсовый автобус, едущий в Краснодар.

Я лежала на нижней полке, и пыталась хоть немного подумать. Где же я ошиблась? Вначале все шло по сценарию, который предположила Зоя: узнав о свадьбе, Антон похитит меня и где-то спрячет, скорее всего, в подвале или в заброшенном доме за пределами города. А дальше я должна была бы дозревать в заточении, как переспелый плод. Вероятно, мне бы сообщили о гибели детей от голода, о том, что мой жених проклял меня за побег со свадьбы, и про то, что долгие годы я проведу, не видя белого света. Но доведение меня до самоубийства могло затянуться, поэтому мы предполагали, что меня заточат в том же месте, где будут жить и дети — для удобства безумного папочки.

Но похоже, тут мы жестоко ошиблись. Детей вообще не привозили в Москву. И полностью прав был Петр — мой след потеряли бы еще на трассе, и до детей я бы не добралась так или иначе. Никому не доверяющий Антон не поленился сделать крюк, чтобы обыскать похищенную женушку, полагаю, как раз на предмет возможной прослушки. Не думаю, что он подозревал, что ведется настоящая спецоперация по его поимке — он просто не доверял Гарику.

Три дня назад, изловив Антона, его усыпили сильной дозой снотворного, отвезли на мою квартиру и вызвали на консультацию Зою. Увы, она ничем не могла порадовать. Вся надежда была на то, что психопат довезет меня или Мариам до места, где он прячет детей. Поскольку операция провалилась, не было никакого способа узнать о детях у Антона.

— Понимаете, — Зоя судорожно сжимала ладонями большую чайную чашку, из которой не отпила ни глотка. — Таких фанатиков в Гражданскую жгли в печах, а в Средневековье — на кострах. Но чего-то от них добиться… вы можете попробовать, конечно. Но я уверена, не добьетесь…

После этого я позвонила Гарику. Он приехал тут же, но тоже не мог придумать, как воздействовать на брата.

— Я вот вспоминаю детство. — слегка запинаясь, сказал он. — Я тогда ходил в третий класс, Антон, видимо, в восьмой. Он в школе с каким-то местным хулиганом поссорился, и тот начал его прессовать. Подкарауливал возле школы с дружками и избивал. Сильно так, Тоша домой приползал буквально. Я плакал, хотел родителям рассказать, а Антон велел молчать, иначе ему врагом стану. И вот так они его месяц били, наверное. А он никому ни слова, только синяки пудрой замазывал, чтобы не бросались в глаза. А потом я узнал, что тот хулиган вместе с дружками сгорели в гараже. Они там курили потихоньку, ну, портвешкой баловались, и вот вечером гараж закрыли, чем-то подперли снаружи, плеснули бензину и подожгли. Никто не нашел поджигателя.