Под грозой и солнцем

Было уже темно, когда он прибыл в Кайтаниеми. Выйдя из кабины, он сразу почувствовал озноб. В лицо бил мокрый, пронизывающий холодный ветер. Мать и тетя вышли встречать Вейкко с фонарем в руках. Быстро выгрузив вещи, они пригласили шофера в дом, но тот спешил обратно в город.

В избе было тепло и уютно. Ярко пылал пийси. На одно мгновение в его памяти возникла знакомая картина детства. Долгие осенние и зимние вечера карелы проводили у пийси — женщины с рукоделием, мужчины тесали топорища, плели корзины и даже сани сооружали у пийси. Для пийси обычно заготовлялись специальные дрова — из крепких сосновых пней, смолистые и хорошо высушенные. Они давали много тепла и света. Собирались у пийси большими группами, из нескольких домов. Здесь обменивались скудными деревенскими новостями, а потом переходили к сказкам, рунам и пословицам. Молодые заводили иногда нехитрую игру. Парни и девушки собирали разные предметы — платки, коробки, ножи, ленты, смешивали их в темноте, а потом вынимали вещи попарно. Если спичечный коробок парня и носовой платок девушки попадались вместе, их владельцы должны были сесть рядом и сидеть вместе до конца игры. У такого же пийси Ирина сидела когда-то рядом с ним, еще очень молоденькая и застенчивая. Они не сказали друг другу ни слова, оба чувствовали себя неловко, а Вейкко хотелось, чтобы эта игра никогда не кончалась и чтобы они с Ириной каждый раз попадали в пару.

Теперь к пийси придвинули стол с пузатым самоваром, и все уселись пить чай. Мать выключила электричество.

Сидели почти молча, но это молчание не удручало Вейкко. Наоборот, ему было приятно попасть в тепло после холодного ветра, приятен был старинный уют, напоминающий давно прошедшее детство, приятно было сидеть в кругу близких и родных людей. Его не спрашивали о новостях: знали и так, что они невеселые. Тетя заговорила о корове, которая вдруг не стала давать молока, хотя телиться ей еще не скоро.

Ольга, такая же быстрая и подвижная, как и прежде, все время вскакивала из-за стола то за полотенцем, то за ложкой, хотя все это было у нее под рукой.

Вейкко стал подтрунивать над ней:

— Ну как твой тракторист, еще покупает шоколадные конфеты?

— Так он же в городе! — удивилась Ольга. — Разве ты не знаешь?

— Пишет?

— Еще бы!..

В Кайтаниеми Ларинен задержался лишь на ночь. Было раннее утро, когда он со строителями спустился к берегу пролива. Вечером они приготовили для переправы четыре лодки, но сейчас по озеру Сийкаярви гуляли большие пенистые волны, и лодки могли взять гораздо меньше груза, чем предполагалось.

Ларинен хорошо знал почти всех рабочих, с которыми отправился строить новый поселок. Многие были родом из его деревни. Ему было радостно, что среди строителей был и Николай Кауронен, друг его детства. Высокий, плечистый и стройный, в ватнике, подпоясанном солдатским ремнем, он выглядел совсем как командир партизанского отряда в былые годы. Николай, как и его отец, был опытным плотником и сейчас руководил бригадой, состоявшей в основном из кайтаниемовцев. Ховатта Ларионов работал в колхозе, но большую часть времени проводил на строительных работах и в лесу. Ему, как и Николаю, было около сорока, но борода и слегка сгорбленные плечи делали его старше своих лет. Нийккана Лампиев, бывший счетовод колхоза, узколицый парень хилого сложения, был самым молодым в бригаде. Сюда прибыл и Ондрей Лампиев. Ниеминен сам предложил Ондрею завербоваться в бригаду, отправляющуюся на строительство нового поселка. И он охотно согласился, так как не ладил с бригадиром, и к тому же поселок был ближе к дому.

Пролив сердито бушевал, словно разгневанный тем, что люди разбудили его своим ранним приходом и стуком весел.

— Ты не имеешь права губить людей! — кричал Ондрей Ларинену, сверкая злыми узенькими глазками.

Он подошел к бригадиру и долго доказывал ему, что переправляться через пролив опасно.

— Понятно, ему жизнь надоела, но другие в этом не виноваты, — намекал Ондрей.

— Ты не шуми, а подумай сначала, о чем говоришь, — сухо заметил бригадир.

Старый Иивана Кауронен, пришедший провожать строителей, поддержал Ондрея:

— Нет уж, в такую погоду не пойдете на четырех лодках, это я вам говорю! Пора бы знать этот пролив!, На середине — перекрестные волны.

С мнением старика пришлось считаться.

Скоро достали еще три рыбацкие лодки, чтобы забрать весь груз. На них погрузили тяжелые ящики с инструментами и продуктами, старательно накрыв их парусиной.

Уже забрезжил рассвет, когда лодки спустили на воду. Труднее всего было отчалить от берега: мешал сильный прибой. Ударяясь о лодку, волны окатывали гребцов холодной водой.

— Скорее, скорее от берега! — напутствовал Иивана Кауронен. — Дальше не так сильно качает.

Старик был прав: дальше от берега лодки пошли спокойнее, и вода реже омывала спины гребцов.