Под грозой и солнцем

…Снова Луусалми. Косой дождь то уменьшается, то вновь усиливается. «Ресторан» — длинный стол из необтесанных досок под соснами — залит водой. Плита, сложенная из камней и железной бочки, давно потухла. Дождю не видно конца, а скоро начнет темнеть, и тогда ничего не увидишь на стройке. Приходится накинуть на плечи поверх пальто какой-нибудь плащ и идти на объекты. Их пока немного — срубы нескольких домов да трасса будущей улицы. Нас сопровождает начальник стройки Пиккарайнен Виктор Михайлович. Пиккарайнен по виду слишком молод для такой должности, а на самом деле ему уже тридцать лет. Возраст солидный. В первый день я думал о нем: мечтательный юноша, какой он начальник! Когда рабочие, перебивая друг друга, говорили о неполадках на стройке, начальник сидел и молчал. Наверно, о том только и думает, как бы скорее удрать в Петрозаводск, где он окончил университет.

Уловив момент, я спросил, какая помощь нужна строителям. Тогда все другие притихли, а он заговорил — спокойно и как-то слишком тихо. Так вот, оказывается, о чем он думал, — он мысленно формулировал претензии стройки. Я спросил, каковы его личные планы на будущее.

— Хотел бы остаться здесь. Хороший будет поселок.

— А семья где?

— Родители в Петрозаводске, а жена с детьми в Ухте.

От Виктора Михайловича лишних слов не добьешься. Все же я узнал, что он окончил университет заочно, одновременно работая на заводе. После университета был техноруком на лесопункте Кепа, потом его послали сюда. Биография короткая и простая, но уже примечательная. Где бы он ни трудился, отовсюду его отпускали после долгих междуведомственных тяжб. Рабочие и руководители лесопункта Кепа до сих пор просят райком партии и леспромхоз вернуть Пиккарайнена к ним обратно. Все это я узнал, конечно, не от него.

Секретарь райкома подтрунивает над ним, показывая на случайно поваленное молодое дерево:

— Ты что, решил сперва повалить лес, а потом заняться лесонасаждением?

Пиккарайнен виновато улыбается. А старый прораб Крылов пытается учтиво защитить своего начальника:

— Да ведь…

На все замечания Крылов неизменно отвечает этими двумя словами.

Рабочие поднимают бревна на сруб со всех четырех сторон. Как ни стараются работать аккуратно, но задевают молодые сосенки, они гнутся, царапаются, мешают делу.

— Сколько деревьев сломаете, столько ты лично будешь сажать, — полушутя замечает Александров Виктору Михайловичу.

— Да ведь… — опять защищает начальника прораб Крылов.

Малоразговорчивый начальник на этот раз более многословен:

— Будем поднимать бревна только с одной стороны.

— А ваша семья где, здесь? — Александров мало знаком с прорабом и обращается к нему на «вы».

— Да ведь…

Ясно и так, что в Луусалми пока негде жить семье. Темнеет. В единственном домике, перевезенном сюда из Каклалакши, жарко. От мокрой одежды идет пар. Тридцать с лишним человек уместились в небольшой комнате. Люди сидят на койках, на ящиках, на чурбаках, но большинство стоит.

Встреча с секретарем райкома длилась два часа. За это время успели высказать почти все. Александров коротко рассказал о делах района и успел ответить на вопросы. Потом он сказал:

— Если вы не дадите до первого ноября двух домов под жилье, план лесозаготовок будет сорван.

— Будут дома, только дайте нам двигатель для пилорамы. Ведь мы приехали сюда не природой любоваться, а строить.

— Трактор у нас дрянной.

— Дайте вертолет, чтобы бревна поднимать, если подъемника нет.

Поднялся такой шум, что Александров попросил:

— Не пойму, говорите по очереди.

— Нет, — резко возразил плотный мужчина. — Мы будем кричать хором: это безобразие!

Усатый мужчина достал из печки уголек и поднес его к трубке. Старые карелы уверяют, что от уголька слаще прикуривать. Долго посасывал и, когда трубка задымила, низким басом спросил:

— Товарищ секретарь, у меня один маленький вопрос. — Все притихли. — Вопрос такой: будем строить поселок или, может, разойдемся?

— Вот тебе на! — Александров засмеялся. — Весь вечер же говорили. Есть генеральный план. Люди будут, машины тоже…

— Нет, ты отвечай на вопрос: будем строить поселок или разойдемся? — Усатый перешел на «ты».

— Будем, конечно, будем строить.

— Нет, ты прямо скажи, — не унимался усатый. Кое-кто громко смеялся. — А вы что смеетесь? Я серьезно спрашиваю. Будем строить, говоришь? А как? План, говоришь, да еще генеральный? Так ты скажи, по плану и станем работать или дурака валять?

Александров подробно перечислил, какие машины, откуда и когда прибудут на стройку. Усатый пробасил:

— Вот теперь ясно. Давайте все это — и дома будут.

Тут же начальник стройки внес изменения в организацию строительных бригад. И все решили, что первую очередь строительства поселка они все-таки завершат в срок, хотя много времени было упущено.

— Будет у вас и своя партийная организация, — сказал Александров. — Коммунисты уже есть и еще приедут.

Потом сел пить чай. Крепкий чай, с сахаром вприкуску. Усатый плотник теперь шутил:

— Приезжай, товарищ секретарь, на новоселье. Вот тогда не в этом «ресторане» будем пить… Ну, хоть чай, что ли!