Под грозой и солнцем

— Я не врач, — улыбался Кемов, — но и то вижу, что тебе обязательно нужно поехать в санаторий. Давай считать вопрос решенным. Только до отъезда тебе придется подготовить на бюро одно персональное дело. Речь идет о Ларинене. Вот материалы…

Кемов выложил на стол документы. Лесоев взял бумаги и долго складывал их, пока не получилась ровная, аккуратная пачка. Затем он положил бумаги в папку, старательно завязал шнурочки и сделал надпись: «Дело Ларинена».

Кемов почувствовал облегчение, когда Лесоев ушел.

«Хоть бы раз улыбнулся! Жениться ему не мешало бы, да кто пойдет за такого нелюдима?»

В приемной Кемова ожидал Наумов.

— Ну как, судьба человечества в районном масштабе уже решена на эту неделю? — спросил он, взглянув на часы. — Ожидаю тебя уже около часа.

— Сейчас поедем. Зайду только домой переодеться. А пообедаем там, на месте.

— Можно мне взять с собой Мусю? — спросил Наумов, заводя машину.

— Конечно. Моя Вера тоже едет.

Женщины уселись на заднее сиденье. Между ними устроился Вася, семилетний сын Кемова, а сам он сел рядом с Наумовым, придерживая коленями мелкокалиберную винтовку.

Машина выехала за город, и вскоре красивая песчаная коса между двумя сверкающими на солнце озерками осталась позади.

На одном из поворотов Кемов тронул Наумова за локоть:

— Тетерев!

Они остановились. Кемов осторожно вышел из машины, долго целился и выстрелил. С верхушки дальней березы, широко распластав крылья, упала птица.

— Готово. Вот как надо стрелять! — похвастался Кемов. — Вася, сбегай-ка!

Мальчик со всех ног бросился в лес. Кемов неторопливо шел следом. Издали донесся голос Васи:

— Папа, его нигде нет.

— Как нет?

— Улетел.

В машине звонко засмеялись. Кемов долго бродил вокруг березы, разыскивая «подстреленную» птицу, но не нашел ни перышка. Вася чуть не плакал от досады. В конце концов отец и сын вернулись ни с чем. Сын озабоченный, отец — сконфуженный.

— До чего непослушная птица! — подтрунивала Вера.

Наумов разъяснил:

— Во-первых, это была сорока, а не тетерев. Во-вторых, ты в нее не попал. Просто она решила убраться восвояси, а то, чего доброго, ты мог и попасть по ошибке, дай тебе волю палить из ружья.

Кемов рассмеялся.

В Йоутсенярви их встретил Дмитрий Яковлевич, прежний начальник лесопункта. Сейчас он был на пенсии. Прошло уже почти пять лет с тех пор, как Кемов и Дмитрий Яковлевич внедряли здесь поточный метод, вместе зажигали первые огни — сначала в Виртаниеми, потом в Хирвилахти, а затем и в старой деревне Йоутсенярви. Кемову все казалось, что Дмитрий Яковлевич нисколько не изменился за эти годы. Да ему и трудно было бы заметить какую-либо перемену, потому что ездил сюда чуть ли не каждое воскресенье. Внешне старик был таким же крепким и коренастым, как и прежде, но шаг его стал короче, и по крутым лестницам он поднимался теперь медленнее и тяжелее.

— Самовар уже давно остыл, — сказал Дмитрий Яковлевич, провожая гостей в горницу, где он жил летом. Его старший брат Петри с семьей занимал избу.

— Я же говорил, что надо выезжать раньше, — шутливо произнес Наумов. — Слышишь, Гаврила Николаевич? Самовар-то остыл. Что же теперь делать?

— И магазин, как на грех, закрыт. — Кемов, в свою очередь, поддел Наумова.

— Ничего, мы и без магазина обойдемся… — Дмитрий Яковлевич стал усаживать гостей.

Только теперь Кемов заметил, что в комбате был еще один гость — Иивана Кауронен из Кайтаниеми. Кемов хорошо знал его, как знал всех старожилов района. Да и как же не знать Кауронена — старого землепашца, лесоруба, плотника, искусного столяра — словом, мастера на все руки. Он знал также и его пятерых сыновей, старший из которых, Николай, работал на лесопункте Виртаниеми.

— Вот тут кто! — искренне обрадовался Кемов, тряся руку старика. — К сыну, значит?

— У меня тут не только сын, — сказал старик. — Внучек, невестка…

— Правильно, правильно, навещать их надо.

Вера подхватила остывший самовар и потащила его к печке. Муся насыпала углей.

— А как банька? — спросил Кемов.

— А как же без бани-то? — удивился Дмитрий Яковлевич. — Суббота ведь…

— Ну пошли. Попаримся, а потом за стол.

Мужчины скинули верхнюю одежду и, звонко прошлепав по лестницам, побежали к бане. Иивана и Мийтрей, так по-карельски звали Дмитрия Яковлевича, шли позади, неся под мышкой свежие веники.

Маленькая баня стояла на самом берегу озера, и было слышно, как вода тихонько плескалась где-то совсем рядом. Солнечные зайчики, отраженные волнами, беспокойно метались по закоптелым стенам, но сразу исчезли, как только Мийтрей поддал пару. Раскаленные камни бодро зашипели. От горячего, клубящегося пара дверь бани распахнулась настежь. Наумов закрыл ее на крючок и полез на полок париться. Туда же забрались Кемов и старик Кауронен. Но стоило Мийтрею еще подкинуть пару, как на полке остался один Иивана. Мийтрей укоризненно покачал головой и полез наверх. Оттуда сказал Наумову:

— Слушай-ка, Микита, этак на старости лет и простудиться можно. Подбрось-ка еще немного парку.

— Эка! Нашел чем хвастаться — старостью! — буркнул Иивана Кауронен.