Под грозой и солнцем

— Как не говорил, что ты? Но он и слушать не хочет. Заладил, что я должен помириться с ней, с той… Он не понимает, что это мое личное дело. Согласен, родителей надо уважать. Отец меня вырастил, кормил, одевал, обучал. Но ведь это была его обязанность. Как же иначе? Ведь годы идут. Надо наконец определиться. Пора! Сама видишь, я стал больше выпивать. А это до хорошего не доведет. Так продолжаться не может.

Ирина не раз слышала от Роберта это, но впервые его слова звучали так искренне. Она понимала, что ему тоже нелегко, и решила не торопить его. Он должен во всем разобраться.

— Пойдем погуляем, — предложила она. — Сегодня такая хорошая погода.

— Не хочется. Лучше не попадаться на глаза всяким сплетникам. Я, пожалуй, еще посплю немного.

Удивительно, как легко засыпают некоторые люди. Ирина позавидовала Роберту. А она провела в этой комнате не одну бессонную ночь. Она бережно укрыла его своим пальто.

Пиджак Роберта висел на спинке стула. Он был несколько помят. Почему бы ей не отгладить его? Она включила утюг, расстелила пиджак на столе и вынула содержимое карманов. Среди бумаг она заметила письмо с московским штемпелем. Оно было от Вали. Ирина хорошо знала ее почерк. Ей захотелось прочесть письмо. Что в этом плохого? Валя — их общая знакомая.

Письмо было коротким:

«Роберт, ты негодяй!

Жаль, что не знала этого раньше. Узнала лишь сегодня из Надиного письма.

Как бы тяжело Наде ни было сейчас, она правильно сделала, что ушла от такого подлеца. Она гордая и не требует ничего для ребенка. А ты, конечно, «забыл» ее адрес. Не жди, чтобы я еще раз напоминала тебе о твоих самых элементарных обязанностях по отношению к ребенку. Если мне придется еще раз напомнить об этом, тебе будет плохо. Запомни это!

Сообщаю Надин адрес, чтобы не «забывал»…»

Ирина тяжело опустилась на стул. Она поняла, что это та самая Надя, которая живет сейчас в ее родном городе и работает в стройуправлении! Да, да!.. Ирина вспомнила девушку с длинными косами… «У моего ребенка нет отца», — сказала она тогда в райздравотделе.

«Вот она какая, Надя!» — Ирина горько усмехнулась. В первый день ее приезда в Петрозаводск она дала Роберту обещание никогда не расспрашивать его о жене, но тогда она представляла ее как «бывшую», уехавшую навсегда, ненавистную ей незнакомку. А теперь Ирина мысленно видела перед собой молодую женщину с маленьким ребенком на руках в чужом для нее городе. И как это Роберт мог до сих пор ни словом не обмолвиться о ребенке?

Ирина машинально сложила письмо и засунула бумаги обратно в карман. Сейчас она разбудит Роберта и спросит о Наде, о ребенке, и главное — почему он все это скрывал от нее. Она кусала губы, в висках стучало.

Разбудить Роберта она не успела. На лестнице послышались незнакомые тяжелые шаги. В дверь постучали, и в комнату вошел пожилой мужчина. Ирина никогда не видела его, но мгновенно узнала.

Даже не поздоровавшись, мужчина грубо сказал:

— Я пришел за сыном.

Роберт тотчас проснулся и, испуганный, вскочил на ноги.

— Одевайся!

Покраснев, он схватил пиджак и покорно вышел.

Отец задержался на пороге и взглянул на Ирину с таким презрением, что та остолбенела.

Она осталась одна.

Ради Роберта можно было вынести все, но только не этот взгляд… Никто не имеет права смотреть на нее так!

И вдруг из глаз ее хлынули слезы.

Утюг давно перекалился, но Ирина этого не замечала. Склонив голову на стол, она горько плакала. Плечи ее содрогались от рыданий. Она не услышала, как в комнату вошла хозяйка.

— Я видела, что сюда заходили. Пришла посмотреть, что с тобой, — сказала она.

Ирина плакала навзрыд.

— Поплачь, поплачь, легче станет. — Хозяйка выключила утюг и обняла ее за плечи. — Пойдем ко мне, выпьем чаю…

Прошло несколько дней. Ирина ждала Роберта. Ждала, чтобы объясниться, поговорить обо всем. Мысленно она представляла себе, как она спокойно — именно спокойно! — предложит ему сесть, а потом тихо, будто мимоходом, спросит, где же все-таки его прежняя жена. Нет, сперва она спросит, какое впечатление она произвела на отца Роберта, что он сказал о ней.

Все вопросы, казалось, были готовы, но уже от одной мысли о предстоящем разговоре ей становилось не по себе.

Однажды, только что вернувшись с работы, она выглянула в окно и увидела его. Как он ссутулился, как неуверенно шагал… Он вошел в комнату и растерянно отвел глаза.

— Что случилось? — машинально спросила Ирина.

— Лучше не спрашивай! — Роберт устало махнул рукой.

— А все-таки?

— На работе стали придираться, дома тоже. Нигде нет покоя.

Побарабанив пальцем по столу, он с усилием заговорил:

— Ирина, нам нужно серьезно поговорить.

— Хорошо.