Под грозой и солнцем

Была суббота. Кемов просматривал бумаги. Перед ним лежали отчеты уполномоченных по весеннему севу. В общих чертах он уже ознакомился с ними и делал для себя нужные выписки. Отчет Ларинена он перечитал дважды и отложил в сторону. Затем стал просматривать докладную записку нового прораба стройуправления Карповой. Обстоятельная докладная и дополнительные пояснения Няттинена заставили Кемова по-новому посмотреть на дела управления. Выходило, что виновником всех неполадок на стройке оказывался Ларинен. По его вине разбазаривались государственные средства, из-за него тормозилась вся работа. Ларинен только что вернулся из Кайтаниеми. Колхоз последним завершил посевную. Председатель колхоза писал, что сев был бы закончен раньше, если бы уполномоченный товарищ Ларинен не тормозил работ на самом большом участке — Хиллопелто. О том, что с севом запаздывают, писал и сам Ларинен в своем отчете, ссылаясь на агротехнические причины. Заведующий клубом в Кайтаниеми сообщил в райком партии, что Вейкко пьянствовал. Кемов поверил. Он и раньше знал, что Ларинен иногда выпивает. Заведующий клубом намекал и на то, что Ларинен проводил в деревне время с машинисткой стройуправления Ниной Лампиевой, которая в числе других поехала помогать колхозу на время сева.

«Хорошо же они там помогали, нечего сказать!» — с горечью усмехнулся Кемов.

В городе знали, что от Ларинена ушла жена. И это неспроста…

Секретарь склонил голову и пригладил виски ладонями. После контузии, полученной в финскую войну, у него долгое время были острые головные боли. Потом все это прошло, но привычка гладить виски сохранилась. Сейчас он с досадой думал о фактах, которые упрямо поворачивались против Ларинена. Кемов знал его давно, уважал за исключительное трудолюбие, за то, что тот никогда не выпячивал себя. Считая Вейкко честным и прямым, он внимательно прислушивался к его словам на собраниях партийного актива. Часто он дружески подтрунивал над его излишней доверчивостью к людям. Однажды Ларинена избрали делегатом на республиканскую конференцию сторонников мира. Готовясь к отъезду, он решил сшить себе новый костюм. Случайно он узнал, что среди завербованных на стройку был портной, который когда-то работал в большом городе. Вейкко знал, что он вернулся из заключения, но привык верить в людей. И Ларинен начал хлопотать для него комнату и работу в швейной мастерской. А первым делом он вручил ему свой отрез, дал Иринину швейную машину и даже задаток за работу. Когда Ларинен пришел на примерку, оказалось, что «портной» сбежал, забрав с собой и отрез и машину.

Узнав об этом, Кемов позвонил Ларинену и как бы невзначай спросил:

— Хочу вот сшить себе новый костюм. Не знаешь ли хорошего портного?

После этого случая над Вейкко долго посмеивались. «Ну как, скоро костюм будет готов?» — весело острили друзья при встрече. В ответ он лишь улыбался.

Но теперь Кемову было не до шуток.

Гаврила Николаевич чувствовал усталость. Неделя была напряженной. Субботний день подходил к концу, люди уже разошлись. Кемова ждала машина, но он не мог оставить этот вопрос нерешенным. Как бы то ни было, дело требовало основательного расследования. Нельзя было делать поспешные, необдуманные выводы.

Он вызвал инструктора Лесоева, который обычно занимался в райкоме подобными делами. Это был усердный работник. Рабочий день кончился, а он все сидел в своем кабинете, разбирая бумаги. Он был перегружен работой, но дело Ларинена было настолько серьезным, что все же пришлось поручить именно ему.

С Лесоевым они были друзьями еще задолго до того, как Кемов стал секретарем. Когда-то они вместе учились на курсах партийных работников. После курсов Лесоев стал работать в райкоме, а он — секретарем партийной организации лесопункта Виртаниеми. И вот случилось, что Лесоеву пришлось разбирать дело Кемова. Пянтеев, нынешний заведующий складом стройуправления, работал тогда на лесопункте. Занимаясь сомнительными махинациями, он решил во что бы то ни стало убрать с пути мешавшего ему Кемова. Сочинив грязное клеветническое письмо, он послал его в райком. Умело связав самые безобидные факты из жизни Кемова и во много раз все преувеличив, Пянтеев сделал, на первый взгляд, убедительные и тяжкие выводы. И если бы тогда дело разбиралось поверхностно и поспешно, то оно могло бы кончиться для Кемова очень печально. Лесоев строго и объективно разобрался во всем, и клеветник был разоблачен.

Лесоев вошел в кабинет, как всегда официальный и деловитый. У него был очень усталый вид. Взглянув на его продолговатое, изрезанное морщинами лицо, Кемов заметил, что инструктор в последнее время сильно похудел и глаза его глубоко ввалились. И он первым делом спросил:

— Ты заказал себе путевку в дом отдыха?

— Нет.

— Почему?

— У нас есть люди, которые нуждаются в путевке больше, чем я.

Кемов любил Лесоева за скромность. Таким он знал его всегда, еще со времени учебы на курсах. В работе и в личной жизни Лесоев считался кристально чистым человеком. Правда, он был нелюдим, избегал веселой, шумной компании. Редко приходилось видеть его улыбающимся.