-- Сси...-- продолжалъ капитанъ.-- Но я вчера сказалъ мой учитель падре Хозе: я будетъ чичероне для мадамъ Ивановъ -- и я есть чичероне. Я вчера читалъ каталогъ, я имѣй каталогъ.
Капитанъ хлопнулъ себя по боковому карману.
-- Какъ это любезно съ вашей стороны! Мерси. Она протянула ему руку, и онъ крѣпко пожалъ ее.
-- Вы вотъ намъ, Иванъ Мартынычъ, сегодня вечеромъ насчетъ какихъ-нибудь увеселеній-то почичеронствуйте. Испанское пѣніе, испанскіе танцы,-- проговорилъ Николай Ивановичъ.
-- Сси, сси... Ви хотитъ видѣть наши испански гитана... танцъ отъ гитана -- качуча, танцъ фанданго -- ни будетъ видѣть, экселенцъ! А теперь -- Рубенсъ, Веласкецъ, Мурильо.
-- Спасибо, спасибо. Картинъ-то и у насъ дома много, а вотъ испанскіе танцы эти... Но и картины посмотримъ. Посмотримъ, какой такой Рубенсъ бываетъ,-- продолжалъ Николай Ивановичъ, взбираясь по каменной лѣстницѣ къ портику музея.-- Посмотримъ. Про Рубенса этого самаго я много слыхалъ, а видать не видалъ. У меня есть пріятель одинъ въ Петербургѣ -- Василій Тихонычъ Заклепкинъ, богатый подрядчикъ по строительной части, такъ вотъ все Рубенсовъ-то этихъ самыхъ по мебельнымъ лавкамъ ищетъ, между старой мебелью. Нашелъ тутъ какъ-то въ Андреевскомъ рынкѣ, купилъ за пятнадцать рублей и въ восторгѣ. Вещь, говоритъ, пятьсотъ рублей стоитъ. Да ты знаешь его, Глаша... Въ парикѣ онъ и съ орденомъ всегда.
-- Ну, что ты врешь! Можно-ли Рубенса за пятнадцать рублей купить!-- насмѣшливо отвѣчала супруга.
-- Купилъ. Ну, не за пятнадцать рублей, такъ за двадцать пять. Вѣдь всякіе Рубенсы тоже есть. Да не всякій имъ и цѣну знаетъ. А тутъ продавалъ простой мебельщикъ, торгующій старьемъ.
Они поднялись на портикъ и остановились. Капитанъ обернулся и съ высоты указывалъ на растилавшійся передъ ними видъ.
-- И еще слышалъ я про Рубенса...-- продолжалъ Николай Ивановичъ.-- Я знаю, что этимъ Рубенсамъ цѣна большая, но не всякій ихъ понимаетъ.
-- Ты посмотри, видъ-то какой отсюда прелестный!-- указала ему въ свою очередь супруга.
-- Да что мнѣ видъ! Такъ вотъ про Рубенса-то. Въѣхалъ будто-бы одинъ художникъ къ хозяйкѣ на квартиру... Комнату снялъ... А у ней въ комнатѣ старинная картина .. Глядь, а это Рубенсъ. Онъ къ хозяйкѣ... "Не продадите-ли вы мнѣ эту картину?.." -- "Отчего-же, говоритъ". "Цѣна?" "Дадите, говоритъ, красненькую,-- я и довольна буду". Купилъ, а вещь-то потомъ за три тысячи продалъ, правда или нѣтъ -- не знаю. А тотъ-то, кому онъ продалъ...
-- Ну, пойдемъ, пойдемъ смотрѣть картины. Капитану это вовсе не интересно, что ты разсказываешь,-- перебила мужа Глафира Семеновна.
Они вошли въ полукруглый вестибюль, изъ котораго шли двѣ лѣстницы -- направо и налѣво, а въ глубинѣ были три двери въ галлереи. Швейцаръ тотчасъ-же отобралъ у супруговъ палку и зонтикъ и взялъ даже кортикъ у офицера. За входъ бралось по одной пезетѣ съ персоны. Швейцаръ былъ въ тоже время и кассиромъ, продавъ имъ билеты.
Вотъ и галлерея картинъ, узкая, длинная, очень плохо освѣщенная, съ сильно спертымъ воздухомъ. Пахнетъ чѣмъ-то затхлымъ съ примѣсью запаха красокъ, которыми списываютъ здѣсь копіи многочисленные художники и художницы. Передъ нѣкоторыми полотнами расположились по двое, по трое копировальщиковъ со своими мольбертами, картинами и ящиками красокъ. Женщинъ больше, чѣмъ мужчинъ. Есть мальчики и дѣвочки-подростки. И они копируютъ. Нѣсколько человѣкъ закусывали, когда супруги, въ сопровожденіи капитана, вошли въ галлерею. Одна дѣвушка, очень недурненькая блондинка, въ черной шерстяной юбкѣ и голубой клѣтчатой шелковой рубашкѣ, ѣла бѣлый хлѣбъ и приправляла его солеными оливками, доставая ихъ по штучкѣ изъ стакана. Мужчины большей частью въ легонькихъ шапочкахъ на головахъ, одинъ былъ повязанный по бабьи краснымъ фуляромъ, а одинъ въ турецкой фескѣ съ кистью.
Первое, къ чему капитанъ подвелъ супруговъ, были столы удивительной по своей тонкой работѣ каменной мозаики. Капитанъ умилялся на каждую деталь, показывая ихъ. Глафира Семеновна, подражая ему, охала и восклицала:
-- Ахъ, какъ это прелестно! Вѣдь это все изъ камешковъ выпилено и вставлено. Николай, смотри.
Но тотъ позѣвывалъ и отвѣчалъ:
-- Я, матушка, ужасно пить хочу. Послѣ хереса это, что-ли? Капитанъ, а здѣсь нѣтъ буфета, чтобы выпить что-нибудь?-- обратился онъ къ ихъ проводнику.
-- Какой-же здѣсь можетъ быть буфетъ! Ну, чего ты бредишь!-- отвѣчала супруга.-- Вѣдь это-же картинная галлерея, все равно, что нашъ Эрмитажъ въ Петербургѣ. А развѣ у насъ въ Эрмитажѣ есть буфетъ!
-- Однако, вотъ люди сидятъ, ѣдятъ и пьютъ. Вотъ какой-то франтикъ винцо попиваетъ даже прямо изъ горлышка бутылки!
-- Такъ вѣдь это они съ собой принесли. Они здѣсь работаютъ, списываютъ.
-- А у публики аппетитъ раздражаютъ.
Начались картины.
-- Рубенсъ!-- воскликнулъ капитанъ, указывая на большую картину.
Николай Ивановичъ поднялъ голову. Передъ нимъ было изображеніе Георгія Побѣдоносца, поражающаго дракона. Онъ прищурился, посмотрѣлъ на картину въ кулакъ и произнесъ: