Под южными небесами

-- Сдѣлай, братъ, одолженіе. Я съ удовольствіемъ. Только надо будетъ книжку испанскихъ разговоровъ купить. А то вѣдь по-испански ни ты, ни я ни въ зубъ.

-- И не надо. По-французски-то ужъ гдѣ-нибудь говорятъ, а гдѣ никакъ не говорятъ, будемъ пантомимами объясняться. Поймутъ. Въ Турціи объяснялись-же, а тоже не говорили по-турецки.

-- Какъ не говорили? У меня былъ съ собою словарь общеупотребительныхъ турецкихъ словъ,-- сказалъ Николай Ивановичъ.

-- И все равно онъ лежалъ въ саквояжѣ безъ употребленія,-- стояла на своемъ жена.

-- Врешь, я по немъ разговаривалъ по-турецки, сколько разъ заказывалъ армяшкѣ самоваръ ставить и меня понимали. Нѣтъ, книжку испанскихъ словъ надо купить. По ней, все-таки, хоть счетъ-то, цифры-то будешь знать.

На утро Николай Ивановичъ купилъ въ книжной лавкѣ въ улицѣ Мазагранъ французско-испанскій словарь и путеводитель по Испаніи Ашета, а въ шляпномъ магазинѣ испанскую фуражку безъ козырька, для дороги. Утромъ Глафира Семеновна выкупалась въ морѣ въ послѣдній разъ. Она была въ полосатомъ костюмѣ и заинтересовала какого-то толстяка въ парочкѣ изъ шелковой небѣленой матеріи. Толстякъ имѣлъ красное широкое лицо съ двойнымъ подбородкомъ и маленькими усиками. Онъ долго разсматривалъ ее въ большой бинокль, что ей доставило большое удовольствіе, и она продѣлала передъ нимъ всѣ свои балетныя позы, ложась на руки беньера. Это ее нѣсколько примирило съ Біаррицомъ. Гуляя послѣ купанья на Плажѣ, она спросила у Оглоткова про толстяка, кто онъ такой. Оглотковъ всѣхъ зналъ и отвѣчалъ:

-- Румынъ. Румынскій князь... Бояринъ... Бояръ, какъ ихъ здѣсь называютъ французы. Ужасный дуракъ,-- прибавилъ онъ про толстяка.-- Вчера весь вечеръ, играя въ Казино въ лошадки, ставилъ все на одну и ту-же лошадь и продулъ изрядное количество франковъ.

Супруги Ивановы сообщили Оглоткову, что они завтра ѣдутъ въ Испанію, въ Мадридъ.

-- Одобряю. Это совсѣмъ по аристократически, въ тонѣ. Здѣсь часто такъ дѣлаютъ,-- сказалъ Оглотковъ.-- Насмотрятся здѣсь на маленькій бой быковъ, а потомъ ѣдутъ въ Мадридъ смотрѣть на большіе бои быковъ.

-- Поѣдемте съ нами. Я съ мужемъ... Вы съ вашей супругой. Намъ будетъ веселѣе,-- пригласила его Глафира Семеновна.

-- Съ удовольствіемъ-бы поѣхалъ, но не могу. Я былъ въ Испаніи, но не былъ въ Мадридѣ. Я доѣзжалъ только до Санъ-Себастьяно, чтобы видѣть настоящій бой быковъ, а это отсюда изъ Біаррица рукой подать. Но мы здѣсь въ Біаррицѣ тоже долго не останемся и переѣдемъ въ Парижъ. Наша партія лаунъ-тениса ѣдетъ въ Парижъ и проживетъ тамъ недѣли полторы. Это тоже въ тонѣ высшаго круга. А я не могу отстать отъ нихъ. У насъ тамъ въ Парижѣ назначено два. обѣда и два завтрака. На этихъ обѣдахъ я познакомлюсь съ двумя-тремя французскими сенаторами. По всѣмъ вѣроятіямъ, Зола съ нами обѣдать будетъ, потомъ знаменитая французская актриса... Какъ ее?.. Ну, да все равно. Вотъ и этотъ румынскій бояръ, о которомъ вы спрашивали, будетъ съ нами въ Парижѣ. Онъ хоть и дуракъ, но большой аристократъ. Придворный румынскій магнатъ. Вчера мы его тоже приняли въ нашъ кружокъ.

-- Какія деньги ходятъ въ Испаніи?-- спросилъ Николай Ивановичъ у Оглоткова.

-- Деньги? Наши русскіе полуимперіалы отлично ходятъ. Да и сторублевыя бумажки, но все это надо мѣнять на испанскіе кредитные билеты. Курсъ низкій. Тамъ счетъ на пезеты. Это то-же, что франкъ, но по курсу они ниже. Испанскихъ пезетъ давали мнѣ на сторублевую бумажку что-то триста сорокъ или триста сорокъ пять, а вѣдь франковъ французскихъ даютъ только двѣсти шестьдесятъ семь. Въ конторѣ Ліонскаго Кредита вамъ отлично размѣняютъ. Вы здѣсь, въ Біаррицѣ, размѣняете, чтобъ на испанской границѣ вамъ имѣть при себѣ испанскія деньги. И прямо отсюда билетъ до Мадрида не берите. Зачѣмъ франками платить, если они дороже пезетъ! Вы вотъ какъ сдѣлайте: отсюда возьмите билетъ только до испанской границы, а съ испанской границы до Мадрида вы ужъ пезетами заплатите. Мелкія деньги такіе-же сантимы, какъ и здѣсь во Франціи, но называются они сентіемесъ. Монета въ пять пезетъ называется по-испански дуро.

-- Дура?-- спросилъ Николай Ивановичъ.-- Какое названіе!

-- Не дура, а дуро. Ну, а затѣмъ позвольте раскланяться съ вами. Если больше не увидимся, то счастливаго пути.

Оглотковъ пожалъ руки супругамъ Ивановымъ и удалился.

Супруги Ивановы назначили отъѣздъ завтра утромъ. Поѣздъ отходилъ въ 10 часовъ. Вечеромъ къ нимъ пришелъ докторъ Потрашовъ и его тетка старуха Закрѣпина. Они напились вмѣстѣ чаю изъ самовара, который Ивановы рѣшили взять съ собой въ Мадридъ. Закрѣпина была вмѣстѣ съ своей собаченкой Бобкой и говорила Глафирѣ Семеновнѣ:

-- Конечно, вамъ это трудно сдѣлать, но я попросила-бы васъ привезти мнѣ изъ Мадрида маленькаго испанскаго пуделька...

-- Боже избави!-- воскликнула Глафира Семеновна.-- Тащиться съ собакой около пяти тысячъ верстъ!

-- Да нѣтъ, нѣтъ, я это такъ... не подумавши,-- спохватилась Закрѣпина.-- Вѣдь вы живете въ Петербургѣ, а мы въ Москвѣ. Конечно, можно и переслать, но нѣтъ, не надо.