Под красной крышей

Она успела остановиться и спрятать подзорную трубу в сумку, пока Никита не исчез совсем.

* * *

– А знаешь, я ведь была во французском Диснейленде, – обратилась Катя к дочери, когда они вышли за ворота городского сада, уставшие от очередей и толчеи.

Аттракционы работали последнюю неделю, и все спешили проститься с летом, ухватить еще чуть-чуть радости.

– Да? – без особого интереса произнесла Анюта. – Когда это?

– До твоего рождения. Ты была тогда во мне. – Катя выразительно похлопала себя по животу.

– Значит, я тоже там была?

– Конечно. Ты смотрела на все моими глазами.

– Что-то я ничего не помню, – недоверчиво протянула девочка и, вырвав руку, перепрыгнула через лужу. – Ну-ка, расскажи!

– Что еще за «ну-ка»? – возмутилась Катя.

– Ну, пожалуйста!

Она сунула матери ладошку, разгоряченную беготней по саду, и улыбнулась с нахальным лукавством обожаемого ребенка. От встречного ветра ее светлая челка трепетала надо лбом, как крылышко гигантского мотылька, и Кате подумалось, что однажды примчится такой ураган, который в мгновение ока околдует ее дочь и унесет на такую высоту, откуда не разглядишь мать. И будет совершенно неважно, есть ли у нее крылья…

– Там очень много цветов, – заговорила Катя, торопясь избавиться от тягостного предчувствия. – Они высажены так, что получается мордашка какого-нибудь сказочного героя. Микки-Мауса например.

– А кроме цветов? – Анюта нетерпеливо дергала мать за руку.

– Еще там есть подземные городки, где живут своей жизнью большие игрушки. Они делают там что хотят! Играют, работают, даже войны устраивают. Когда возле нас упал в игрушечное море выпущенный пиратами снаряд, я даже шарахнулась, честное слово! И ты сразу пнула меня под ребра… Дети плакали, когда их увозили оттуда, – добавила она безо всякой связи.

– Вот бы пожить в таком игрушечном городке, – мечтательно протянула Аня и громко шмыгнула. – Там, наверное, всегда лето.

Катя спохватилась:

– Ты замерзла? Давай зайдем к Бахтиным. Тетя Света напоит нас чаем. Куда нам торопиться? Папы все равно нет.

Ей вдруг стало ясно, что весь день она хотела увидеть сестру, потому что больше не на кого было свалить ту холодную тяжесть, которая сдавливала сердце. Светлана осилит новую ношу без труда, ей не привыкать. Катя почти волоком затащила дочь в знакомый подъезд с широкими чистыми лестницами и, очутившись в теплой, немного сумрачной квартире Бахтиных, без сил опустилась на коротконогий стульчик в прихожей.

– Дай Анютке чаю, – попросила она сестру и с облегчением стянула сапоги. В их городе невозможно было ходить босиком.

– Что с тобой? Володя звонил? – Светлана жгла ее встревоженным взглядом.

Катя только махнула рукой. Нехотя поднявшись, она поплелась за Светланой на кухню и привалилась к устойчивому боку задыхающегося холодильника. Когда сына не было дома, Светлана смягчала правила этикета и не тащила чашки в столовую. И эта кухня когда-то казалась сестрам сказочно роскошной.

Анютка уже забралась на высокий табурет и положила светлую голову на кремовую гладь овального столика.

– Она опять приходила на прошлой неделе, – хмуро сообщила Светлана, не поясняя, о ком идет речь.

– Денег просила? – машинально сказала Катя, думая о своем.

– Она собирается продать квартиру, – продолжала старшая сестра дрожащим голосом. – Я сказала, что может и не надеяться, что я пущу ее к нам. И за тебя пообещала то же самое.

– Да…

– Что – да?

– Конечно, ты права, – растерянно заморгала Катя, пытаясь сообразить, о чем идет разговор.

Светлана сердито хмыкнула:

– Еще бы не права! Ты можешь себе представить? Продать квартиру!

– Квартиру? – очнулась Катя. – Чью квартиру?

– Да что с тобой? Ты меня слушаешь или нет?

– Нет, – сокрушенно призналась Катя и, шагнув к сестре, порывисто обняла ее. – Светка, я, кажется, схожу с ума…

Он возвращался затемно, переполненный восторгом от того, что напился с настоящим поэтом. Вино, разлившееся по телу, подначивало, как в детстве, шлепать по лужам и ударять ребром ладони по водосточным трубам, вызывая удивленный гул. Было удивительно тепло, хотя Марк помнил, как замерз, добираясь до университета, и даже решил, что не станет поступать туда, чтобы не таскаться каждое утро через продуваемый пустырь.

«Еще ограбят в такое время!» – весело подумал Марк озираясь, но в переулке, которым он шел, были только трое мальчишек, суматошно гоняющихся за собакой. Дурашливый молодой ньюфаундленд игриво взбрыкивал, увертываясь, и Марк остановился, залюбовавшись псом. Мальчишкам никак не удавалось ухватиться за скользкую шерсть, они громко чертыхались и пронзительно осыпали друг друга ругательствами.

– Эй, вам помочь? – крикнул Марк. Хотя ему никто не ответил, бросился собаке наперерез.

Пес метнулся к дому и, шарахнувшись от Марка, заскочил в открытый подъезд.

– Готово! – Марк захлопнул дверь и снисходительно оглядел ребят. – На поводке водить надо, раз такой непослушный.

За дверью обиженно заскулил пес.

– Ладно, иди, – буркнул старший, который был примерно одного возраста с Марком. – Пусти, говорю!