Под красной крышей

– Даже очень, – решительно ответил Марк, заставляя себя смотреть в выпуклые мутные глаза.

– Я тоже думаю, что очень. Рассказать, что мне снилось?

– Не надо! – поспешно остановил Марк.

Его опять начинало знобить, как после недавней встречи с маленькими любителями пельменей.

– Почему? Ты думаешь, мне снятся всякие пакости?

– Я не знаю. Не знаю!

– Так почему ты не хочешь узнать? Мы приходим в этот мир, чтобы узнавать.

– Мы приходим в этот мир, чтобы стать лучше, чем были.

– А ты становишься лучше, Марк?

Марк судорожно вздохнул:

– Я пытаюсь.

– Пытаешься, – задумчиво произнес Ермолаев и, не спеша обогнув стол, приблизился к мальчику. – И что же ты для этого делаешь?

– Послушайте, – перебил его Марк. – Я зашел узнать о стихах. Они… Как вы к ним относитесь?

– Ты видел мои пометки?

– Еще нет.

– Если бы ты посмотрел, то все понял бы сам. Значит, ты пришел не за этим. Тебе одиноко, Марк?

– Нет! – испуганно выкрикнул он и бросился к двери так стремительно, что Ермолаев не успел удержать его.

На пороге Марк оглянулся, неуверенно взмахнул рукой и, выскочив за дверь, почти побежал по длинному коридору, едва не наступая в полутьме на возившихся на полу детей. Оказавшись на улице, он пустился бегом. Зачем это делает, Марк не смог бы объяснить, но что-то нарастающее в нем и вокруг него гнало вперед, холодом толкая в спину.

Он вылетел к реке и остановился в замешательстве. Внизу, по хрустящему берегу, бегали собаки, время от времени бросая тревожные взгляды на мигающие огоньки хозяйских сигарет. Марк оперся о парапет, ощущая ладонями пыльную шершавость, и с пустой головой следил за собаками. Незадолго до смерти отец собирался завести породистого кобеля, но мать была против: собака изгадит линолеум. Ее благоговение перед хоромами Бахтиных никак не перерастало в спокойную бережливость. Порой Марку казалось, что, когда его не бывает, мать кружится по комнатам, подцепив пальчиками подол платья, и напевает от восторга.

Собаку они так и не купили… От отца Марку достались старый халат и украденные стихи. Если бы Лев Бахтин умирал медленно, то непременно уничтожил бы и эту тетрадь. Но смерть обрушилась на него обширным инсультом, не позволив даже дать последние наставления сыну. Умирая, он только вяло мычал и шарил по лицам пустым взглядом.

Марк с шумом втянул воздух и затаил дыхание. Он не мог позволить себе заплакать. Он собирался доказать всему миру, что Марк Бахтин – настоящий мужчина…

Зайдя в телефонную будку на набережной, он позвонил матери. Ее голос звучал встревоженно:

– Марик, что-то случилось, да? Не скрывай от меня, пожалуйста!

– С чего ты взяла, мам? Все в порядке.

Она выдержала паузу, потом тяжело вздохнула:

– Только что звонил Илья Семенович и просил меня завтра с утра зайти в школу. Его что-то беспокоит, и это касается тебя. Он просил не говорить тебе о нашем разговоре.

– Зачем же ты говоришь? – не скрывая раздражения, спросил Марк. – Почему людям так трудно выполнить то, о чем их просят?

– Что ты кричишь? Марк, если ты что-то натворил, я хочу узнать об этом от тебя. Что он собирается мне сообщить?

Марк собирался с мыслями всего несколько секунд.

– Я получил двойку за сочинение, – виновато произнес он. – Просто ничего не смог написать. Я не хотел тебя расстраивать.

– И всего-то? – с облегчением выдохнула Светлана Сергеевна. – А почему ты не смог? Что за тема была?

– «Отцы и дети в современной литературе».

– О, бедный мой мальчик, – простонала мать. – Ну, конечно же… И этот старый болван еще имеет наглость звонить мне.

– Я даже не знал, что у него есть телефон. Он ведь живет где-то у черта на куличках.

– Кажется, он звонил из школы. Да, точно. Он говорил, что сторожит пятиклассников, у них там дискотека.

– Вот как? – медленно переспросил Марк. – Ладно, черт с ним, мам! Не волнуйся, я скоро буду. Пройдусь немного…

Повесив трубку, он повторил, все больше волнуясь: «Он еще в школе».

– Да что это я? – пробормотал Марк, задыхаясь. – Он в школе, и что с того?

Его отвлек детский голос, неожиданно показавшийся знакомым: «Дохлый номер! Я ж говорил, тут все с хозяевами». Заглянув за угол, Марк увидел ту же компанию охотников за собаками. Они курили, длинно сплевывая сквозь зубы, и отрывисто поругивались. Заметив Марка, старший из них швырнул в сторону окурок и угрожающе двинулся вперед. Марк вышел из-за угла и спокойно ждал, пока тот приблизится.

– Тихо, – сказал он, внимательно вглядываясь в прищуренные мальчишечьи глазки. – Не дергайся. У меня к тебе дело…

* * *

Костя переминался возле умолкнувшего на зиму фонтана и сердито ежился, озираясь. Но Марку удалось подойти неслышно. Замерев за спиной друга, он коротко хлопнул его по плечу и отскочил. Костя вскрикнул и, прежде чем обернуться, испуганно втянул голову.

«Так делают во всех фильмах ужасов, – вспомнил Марк. – Подкрадываются сзади и трогают за плечо».

– Обалдел? – взвизгнул Костя и судорожно вытер кулаком губы. – Что за дурацкие шуточки?

– Какие еще шуточки? – строго произнес Марк, сдвинув брови. – Стал бы я ради шуточек выходить из дому в десять вечера!