Под лепестком несущего винта. Книга вторая

Как полагается, мы взяли бутылку «Выборовой» – отборного лекарства против гриппа, и что-то из закуски, и когда пришли на квартиру, поняли, что он уже с утра лечится с приятелем. Кому-то пришла в голову светлая мысль расписать пульку, но преферанс втроём, хоть и возможен – не интересен.

– Ты что же, и в картах не соображаешь? – удивились присутствующие. – Чем же ты в авиации занимался? Ну, паря, ты даёшь! Садись, научим. И не дрейфь, новичкам всегда везёт.

Обучали меня скопом. Тот, кто сдавал, заходил за мою спину и советовал, как поступать в том или ином случае. И всё шло хорошо до тех пор, пока я не заявил, что хватит, что не нуждаюсь в посторонней помощи.

Ребята переглянулись и рассмеялись над моей неосторожной самоуверенностью.

Крах я потерпел на двух мизерах, и сумма моих убытков была внушительной. Все были довольны и посмеивались в мой адрес.

По этому поводу Краснопольский рассказал анекдот:

– Хоронят пожилого пенсионера. Умер от инфаркта. Сзади за гробом идут друзья, горюют. Один другому говорит: «Эх, Стёпа – тёпа! Ну почему ты не пошёл с семёрки пик? Он бы не без двух – без трёх остался! Ещё легко отделался»…

Я кисло посмеялся, а Феликс решил:

– Ладно, бойцы, не будем кровожадными. Лети-ка ты, приятель, в магазин и неси пару пузырей. На первый раз хватит. Не обдирать же тебя, как липку.

Приколы и розыгрыши в гостинице обожали. Вовке Ермолаеву по прозвищу «Дерево» перед отъездом в отпуск завернули в пергамент и уложили на дно чемодана два красных кирпича. С юмором Володька дружил, и когда вернулся, взахлёб рассказывал, как его шерстили на таможне.

– Это, – говорят, – что? А ну, пройдём в смотровую комнату. И как я не уверял, что это розыгрыш, заставили – таки разбить кирпичи, раздели догола и перетряхнули багаж вверх дном. Я из-за вас чуть на поезд не опоздал, паразиты…

Подумал и сказал:

– То-то я ещё перед отъездом подумал: что это у меня чемоданы такие тяжёлые?

С Витькой Киселёвым придумали номер похлеще. Прижимистый парень вечно клянчил у ребят закурить. И вечно у него были какие-то отговорки. То штаны не те одел, то магазин закрыт, то злотых не хватило. Нам это порядком надоело, и в день его рождения мы подарили ему пятьсот пачек сигарет «Новость». Витька так расчувствовался, что выставил на стол две бутылки популярной среди вертолётчиков водки «Выборовой».

Откуда ему было знать, что сигареты приобрели на деньги, снятые с его счёта. Когда до него дошло, он чуть ли не в драку полез. Но от попрошайничества мы его вылечили.

Я тоже однажды отличился. Во время обеда к лётной столовой постоянно подъезжала, запряжённая лошадью, телега за остатками пищи для свинарника. Кляча была настолько стара, что ничего не видела, не чувствовала и доживала свой век по инерции. Смеха ради я как-то сунул ей в отвисшие губы зажжённую сигарету и отошёл в сторону. Картина, я вам скажу, вышла классная. Ребята от души хохотали. До тех пор, пока не пришёл возница, обозвал нас тварями, и всё допытывался, размахивая кнутом, чья это работа. Хорошо, что авторства на этот забавный проект я не оспаривал.

Старинный город Лигнитц, как я уже говорил, с давних времён принадлежал Германии, но после окончания войны часть польских земель отошла к России, а в качестве компенсации Польша получила обширную территорию бывшего насильника.

Проводимая политика нацистов на геноцид польского населения, в результате которой было уничтожено шесть миллионов человек, настолько запугала людей, что, боясь их возврата и мести, они отказывались заселять территорию, на которой совсем недавно хозяйничали немцы.

Чтобы выйти из щекотливого положения Лигнитц, переименованный в Легницу, получил статус Открытого города. Но и после этого предлагаемые в бесплатное пользование роскошные квартиры долгое время оставались невостребованными.

От гарнизона до городского вокзала редко, но строго по расписанию постоянно курсировал местный автобус, и это было весьма кстати. Добираться до центра пешим порядком в целях экономии русские не хотели. Но мне спешить было не куда, и, знакомясь с городскими достопримечательностями, я исходил все улицы вдоль и поперёк.

Центром города считалась площадь, объединяющая несколько вымощенных булыжником улиц. Здесь же, цепляя облака своим шпилем, стоял костёл, возведённый в шестнадцатом веке, с позеленевшей от времени крышей, строго красивый и ухоженный. По субботним и религиозным праздничным дням здесь проводились службы. Прихожан, как мне показалось, было не густо, но костёл не пустовал. Напоминая католикам об их долге перед Господом, над городом в утренние часы плыли зазывные колокольные мелодии.

Каждое воскресенье площадь превращалась в подобие наших барахолок, где за сравнительно небольшую цену можно было приобрести полезные для тебя вещи. Если нужного товара не находилось, его можно было заказать, и предприимчивые торгаши за небольшое вознаграждение доставляли его к обговоренному сроку.