Под небом Индии

Ожидание рейса казалось бесконечным, а аэропорт – слишком шумным. Прии хотелось выбежать из терминала, подальше от весело болтающих детей, орущих младенцев, измученных родителей, безупречно одетых стюардесс, скрипящих колесиками перегруженных чемоданов, шипящих кофе-машин, шумных громкоговорителей, и мчаться до тех пор, пока не удастся убежать от своей рухнувшей жизни и сменить ее на более счастливую.

Однако когда они наконец сели в самолет (Прия – у окна, отец – возле прохода), она неожиданно сумела забыться сном без сновидений, о котором так мечтала.

Проснувшись, Прия обнаружила, что ее голова лежит на плече у отца, который сидел не двигаясь, чтобы ей было удобно. Заметив его напряженную позу, несмотря на которую он все же пытался читать газету, Прия впервые за много дней улыбнулась.

– Расслабься, баба́, – сказала она. – Мне все равно будет удобно.

Когда они приземлились, Прия вдохнула песчаный, пропахший специями воздух родины и почувствовала, что ей немного легче.

Глава 63

Сита

Туманный намек. 1937 год

– Ребенок Мэри-мемсахиб – от индуса.

– Отец ребенка Мэри – индус? – удивленно переспросила Сита, садясь на диван.

Она попросила свою доверенную служанку разыскать информацию о ее подруге детства. Сита знала, что служанка не скажет никому ни слова – ни сейчас, ни в будущем. Ей было известно, как страшна Сита в гневе.

Женщина кивнула.

– Это женатый мужчина. Врач. Из богатой семьи. Родственник королевы-матери.

Когда во время их беседы в приюте Мэри упомянула о короткой связи на борту корабля, Сита расслышала в ее словах туманный намек и по печальному выражению ее глаз поняла, что подруга рассказала ей не все. Вернувшись из Озерного дворца, королева так и не смогла добиться от Мэри признания, и это сводило ее с ума. Поэтому она попросила служанку (изучавшую прошлое беременных женщин, у одной из которых Сита планировала взять ребенка) выяснить, кем был таинственный кавалер Мэри.

«И когда ты только успела стать такой смелой, Мэри? – думала Сита, вновь чувствуя укол зависти. – Ты носишь ребенка от женатого индуса и настаиваешь на том, чтобы оставить его у себя, даже зная, что вас ждет непростое будущее».

А ведь раньше Ситу не заботили ни общественное мнение, ни последствия ее действий; ее волновало лишь, что правильно, а что – нет.

Встреча с Мэри заставила ее взглянуть в глаза более юной, честной версии самой себя, и это было невыносимо.

Что видела Мэри, глядя на Ситу? Была ли она под впечатлением? Завидовала ли подруге так же, как Сита завидовала ей? Сита сомневалась в этом, и эта мысль огорчала ее сильнее, чем она готова была признать. Она была королевой, обладала властью, была окружена восхищением, купалась в богатстве – и все же свобода, о которой она так мечтала, казалась все такой же недостижимой, как и раньше.

Сита стала королевой, но лишилась своего «я».

Мэри же, напротив, стала сильнее. У нее были убеждения и принципы. Она жила по своему разумению и гордилась этим.

Ситу охватил беспричинный всепоглощающий гнев. Ее переполняла злость на подругу детства.

Маленькая часть ее естества, которую Сита тут же заставила замолчать, понимала, что винить ей следует лишь себя, ведь это она не смогла стать сильнее. Это ей не хватило решимости отказаться от королевского статуса. Это она лгала окружающим и себе самой. Ее ложь обернулась ужасным фарсом с беременностью. Ситу очень волновало, что подумают о ней люди, а Мэри – нет. А ведь когда-то все было наоборот.

Однако королевский статус и само королевство были единственным, чем обладала Сита, и она сделает все, чтобы не потерять их.

И все же после их встречи мысли королевы вновь и вновь возвращались к Мэри.

К Мэри, носившей ребенка, ради которого Сита все бы отдала…

Именно тогда мысль, вертевшаяся у нее в голове с момента их встречи, окончательно сформировалась.

К удивлению и удовольствию Ситы, ее план сложился словно сам собой.

Сита была светлокожей. Она пошла в бабушку по отцовской линии, которая была англичанкой. Джайдип тоже был очень светлым, лишь чуть-чуть темнее ее самой.

Я окажу ребенку Мэри услугу. Отблагодарю ее за книги, которые она давала мне много лет назад, за то, что она позволяла мне жить ее жизнью, вырываясь из своей собственной.

Перед глазами Ситы встало лицо Мэри, говорившей: «Не знаю, что ждет меня в будущем, но сейчас я чувствую себя сильнее, чем когда была замужней дамой. Теперь я, по крайней мере, честна и искренна с собой и со своим ребенком».