Под небом Лузитании. От пришествия до полуночи

– Еще хуже! – отчаянно махнул рукой Степан. – Если уж быть точнее, то как сучек в глазу души его!

Я воздал хвалу Богу, что не пил кофе в этот момент, а то, несомненно, поперхнулся бы в третий раз. Слова исполина поразительно напоминали цитату из «Гамлета».

А Степан, не торопясь, продолжал свою повесть:

– Однажды Иван из Стрыя, мой сосед по комнате, «надравшись» до поросячьего визга, намалевал куском угля на стене над моей кроватью голую бабу. Или, как говорят в артистических кругах, обнаженную с маху. (Прим. Именно так и было сказано) Ну, чего удивляться? Мужик уже больше года дома не был. Истосковался по женской ласке. А Педру увидел этот натюрморт с арбузами и окороками, и бегом с доносом… то есть с критикой к Дону Фернанду. Мол, имущество патрона испортили! Тот пришел, долго-долго глазел на мазанину Ивана. То подойдет, то отойдет, то голову задумчиво наклонит, потирая подбородок. А затем и спросил у меня:

– Твоя работа?

Но я ведь не штатный критик! Молчу, крепко стиснув зубы, как партизан в гестапо. А Иван – честный парень! Как выскочит вперед, как заорет, рванув ворот на рубахе:

– Режьте меня на куски, стреляйте в меня из «Базуки»! Я это сделал, моя это работа! (Прим. «Базука» – здесь – модель гранатомета США. Базука – музыкальный греческий инструмент.)

Патрон ничего не сказал, развернулся и ушел. А на следующий день Ивану привезли мольберт, кисти, карандаши, краски, бумагу. И представь себе! Иван, вместо того, чтобы вино дудлить, все свободное время рисовал всякие картины. А портрет патрона его работы висел в кабинете Дона Фернанду на самом видном месте.

– Да ваш Дон Фернанду – меценат! – пораженно воскликнул я.

– Нет-нет! – вполне серьезно возразил Степан. – Его фамилия – Магельяеш.

– Вот те на! Не тот ли это Фернандо Магеллан, который плавал вокруг земного шара? – плоско пошутил я. (Прим. Фернау Магельяеш – португальское произношение фамилии мореплавателя).

– Не думаю, – отрицательно покачал головою Степан. – В бассейне своей усадьбы он иногда плавал в жаркую погоду. А вот плавал ли он где «на шару»?.. Не думаю. Ведь не дитя же он малое.

Очередная порция пива с бульканьем исчезла в бездонной утробе великана.

– О чём это я? – рассеянно спросил он.

– О дите малом, – напомнил я.

– Ну, не совсем уж и малое! Есть у Дона Фернанду сынишка! Настоящий лодырь, разгильдяй и тунеядец! Вечный студент. За папины денежки окончил университет в Куимбре. Так мало ему! Поехал в Сорбонну учиться и там несколько лет штаны протирал. А теперь в Оксфорде дурака валяет. Бывало, приедет к папаше на каникулы, и нет, чтобы родителю по хозяйству помочь, а сразу – шусть! – в библиотеку отца! И днями оттуда не вылазит. Кстати, библиотека у Дона Фернанду – огромнейшая! Там даже есть полное собрание сочинений Ленина, правда, на французском языке. Эх! Если б у нас в Украине да сдать эту библиотеку на макулатуру, то можно было бы безбедно прожить всю оставшуюся жизнь. А на следующие каникулы сынок патрона собирается ехать в экспедицию в джунгли Амазонки, чтобы там найти какое-то затерянное, забытое Богом племя индейцев. Миклухо-Маклай недоделанный! Как бы он сам лично не оказался гуманитарной помощью голодающим каннибалам Приамазонья!

Степан залпом опустошил очередную бутылку пива, поднял свои голубые, подернутые поволокой глаза к потолку и растерянно спросил:

– О чём это я?

– Об Амазонке, – подсказал я.

– Ну, да! – оживился Степан. – Дочь Дона Фернанду – настоящая амазонка! С утра на пегой кобыле галопом вылетала из конюшни и за полчаса объезжала обширные папашины владения. Иногда в трусах и в майке бегала кроссы по пересеченной местности, а то в бассейне по часу плавала туда-сюда, будто собиралась переплыть Ла-Манш или Гибралтар. А то в тире часами стреляла из лука, а Оксана только и успевала ей вешать новые мишени. И была же охота ей заниматься этим?!

Степан откупорил зубами следующую бутылку, внимательно изучил надпись на ее этикетке, брезгливо поморщился, но пиво всё-таки выпил.

– И что я только что сказал? – заплетающимся языком спросил он.

– И была охота… – начал, было, я.

– Ах, да! – вновь перебил меня рассказчик. – Об охоте! Любил Дон Фернанду ходить на охоту. Но, как дедушка Ленин, ружья с плеча никогда не снимал. Ходил по горам, долинам, любовался зайчиками, лисичками, птичками разными. Так порожняком домой и возвращался, зато довольный и счастливый от живого общения с Матушкой Природой. Виталий говорил, что ни разу не счищал копоть из стволов его ружей. А в одной из комнат особняка патрона все стены были увешаны разнообразными охотничьими ружьями. А гордостью Фернанду была тульская двустволка, инкрустированная серебром. Он её очень любил.

И снова пенное пиво забулькало в глотке Степана. Гигант бережно поставил пустую бутылку на стол и тщательно вытер рукавом мокрые губы, а заодно и нос, которым он нервно шморгал.

Какой-то сердобольный француз, сидящий со своим многочисленным семейством за столиком справа от нас, галантно предложил Степану свой изящный кружевной носовой платок со словами:

– Сильвупле!