Под небом пустыни

Кажется, трудно представить, что в столице пустыни можно повстречать хоть одного праздного человека. Мы тоже так думали, пока не вышли из соборной мечети и не очутились на улице. Какой-то прохожий со свертком под мышкой торопился вроде как по делам. Заметив нас, он тотчас свернул с дороги и поздоровался. Вскоре выяснилось, сколь удачным для нас оказалось это неожиданное знакомство. Он без церемоний предложил проводить нас в ткацкую мастерскую. Если бы этот человек оказался даже агентом тайной полиции, мы все равно не отказались бы от его предложения. Еще лучше, когда сведущий государственный агент берет на себя труд гида и знакомит с достопримечательностями города! Мы обрадовались и тут же поладили с ним. Он вел нас по улицам, крытым тупикам, пока мы не очутились возле ткацкой мастерской Хосейна Ходжасте. В помещении стояли семь ткацких станков. По выражению кашанцев, здесь работали двое «медведей», а также несколько мальчишек. Один из «медведей» ткал шали. Возле него стоял чайник и самовар. Он сидел в стороне от других, отдыхая.

Ткацкий станок требует одновременной работы рук, ног и глаз ткача. Если унисон нарушится, то узорчатые йездские шали, покрывала и одеяла потеряют покупателей. Мы пробыли в ткацкой мастерской около часа. Наш визит оказался плодотворным с трех точек зрения: во-первых, с точки зрения эстетического удовольствия, выпавшего на долю фотографа; во-вторых, с точки зрения сделанного нами здесь научного открытия, которое по достоинству оценят исследователи, и в-третьих, с точки зрения монеты в один риал, нырнувшей в карман господина Хосейна Ходжасте.

Усвоив здесь специальные ткацкие термины, как-то: основная нить, педали, козлы, саз, бердо, подгонялка, ткацкий навой и т. п., мы впервые обнаружили в себе склонность к лингвистике. Мы даже полагали, что нам удастся написать отдельную главу об этих специальных терминах, но, к счастью, вскоре убедились в собственном невежестве и отказались от дальнейших изысканий. Нас печалило лишь то, что не удалось помочь другим лицам разобраться в этих терминах. Поэтому с глубочайшим извинением мы возлагаем труд по сличению этих терминов с различными деталями ткацкого станка, а также исторический анализ корней этих слов на специалистов.

А риал попал в карман господина Ходжасте потому, что нам чрезвычайно понравились красивые узоры на ткани, рождавшиеся под руками рабочих и завивающиеся по ткацкому павою. После показа лавки-мастерской и выколачивания из путешественников девяти тысяч риалов за покупки, Хосейн Ходжасте представил нам счет, в котором итоговая сумма была указана ошибочно на одну тысячу риалов меньше, чем следовало с нас получить. Мы умолчали об этом, но попросили, чтобы он проверил вторично подсчет. Купец для вящего доверия выписал все цифры по сиягу[85] и подвел итог. Результат счета был первоначальный. В третий раз подсчитали на счетах, и снова цифры показали, что он ошибся на тысячу риалов. Конечно, в ту пору мы поверили ему, убежденные в арифметических способностях йездцев. Мы взвалили на плечи тюки с покупками и пошли прочь. И все-таки мы должны признать две вещи. Первое: платя деньги и проверяя счета, мы не обратили внимания господина Хосейна Ходжасте на ошибку, которая была в нашу пользу и в ущерб ему. А сам Хосейн Ходжасте из-за боязни потерять хотя бы один грош очень торопился в подсчетах и поэтому допустил промах: А мы знали, что стоило нам заикнуться о таком просчете, как он безусловно тут же раз восемь — девять проверил бы подсчеты и, если бы снова не повторил прежней ошибки (маловероятно!), обязательно получил бы с нас эти сто туманов. Хотя бы потому, что мы сами того пожелали бы. Второе: господин Ходжасте просчитался, через печать мы публично объявляем себя его должниками в сто туманов и готовы уплатить их при одном условии: если господин Ходжасте лично прочтет наши записки, а не удовольствуется информацией через третьи руки.