Под небом пустыни

— Нет, корбан. Как изволите видеть, здесь вообще нет телеграфной линии. Разве вам встретился по дороге хоть один телеграфный столб?

Да, мы совсем не обратили внимания на это. Конечно, вооруженные силы и жандармерия ради охраны порядка и благополучия сильных мира сего должны по всей стране иметь сеть пунктов связи. Мы принадлежали к разряду тех людей, которые считали свою армию аппаратом упорядоченным, хорошо оснащенным и мобильным. Слыхали также, что на армию расходуются самые большие средства, и отдавали должное руководителям этой организации в умении отхватывать огромные куши из бюджета страны, необходимые для содержания в должном порядке этой системы. Руководящие круги военного аппарата несли ответственнейшую миссию: от них зависела жизнь или смерть нации.

Эти мысли пришли нам в голову в шестидесяти восьми километрах от йезда, то есть в деревне Хорунек, заброшенной в сердце пустыни. Действительно, чем занимаются здесь, в раскаленной пустыне, шесть человек жандармов? В чем состоят их обязанности? Они охраняют безопасность деревни? Отлично. А если в один прекрасный день жители Хорунека взбунтуются из-за нехватки воды и пищи? Солнце пустыни разгорячит их головы, они повяжут черный лоскут, украшающий обычно траурные собрания, посвященные мученической кончине шиитских имамов, на древко лопаты и поднимут знамя свободы?! Что предпримут тогда шесть жандармов? Как они смогут сообщить в йезд и попросить подмоги? вероятно, они укроются на сторожевом посту и будут терпеливо ждать, пока не появится проезжая грузовая машина и после долгих просьб не посадит одного из них и не довезет до йезда, откуда он потребует вооруженных солдат на подмогу. Разумеется, за это время жители Хорунека примут свою конституцию и созовут парламент представителей. А жандармам, если те окажут сопротивление, придется предстать перед военным трибуналом. Ведь только по милости божьей жители Хорунека так незлобивы, покорны и терпеливы, что нет ровно никакой необходимости здесь в жандармах.

— Ну ладно. У вас нет телеграфа. А почта как работает, ничего?

— Нет, корбан. Почта работает нерегулярно. Письма, адресованные жителям далеких селений пустыни, Управление почт и телеграфа йезда копит за несколько месяцев. А потом отправляет с каким-нибудь автобусом или попутной машиной из Йезда в наши края. Письма вручают подручному шофера. Когда машина появится в Хорунеке, никто не знает. Может, утром, а может, ночью или на рассвете. Когда машина проезжает мимо караульного поста, подручный шофера швыряет сумку с почтой, а кто-нибудь из жандармов разбирает почту и разносит письма жителям деревни. Так как почта работает плохо, письма залеживаются в Йезде по два, по три месяца.

На наш взгляд, и сержант Джалал Дехкан, и жители Хорунека слишком уж сгущали краски, жалуясь на плохую жизнь. Разве может у жителей этого заброшенного и забытого всеми селения возникнуть какое-нибудь неотложное дело, ради которого понадобится вдруг телеграф? По этой же причине население Хорунека послушно и покорно, а вечная нищета не способствует воровству и преступности. И жандармам здесь тоже нечего делать. Не нуждаются они и в телеграфе, даже забывают о том, что он существует. Разве что в недолгие весенние дни, когда воздух становится мягче, сидят они под ласковыми солнечными лучами, погрузившись в несбыточные грезы. Проблема почты и телеграфа, писем, почтовой корреспонденции находится в прямой зависимости от умения жителей деревушки читать и писать. Может быть, они и смогли бы за месяц написать с десяток писем дальним и близким родственникам, не прибегая к услугам двух сельских грамотеев. Если бы в такой деревне, как Хорунек, имелась бы одна шестиклассная школа, один учитель на все классы и около сорока шести учеников, тогда Управление почт и телеграфа имело бы право не заботиться о регулярном почтовом сервисе. Оно ждало бы, пока ребятишки-школьники выучатся, подрастут, обзаведутся семьями и разъедутся в разные стороны. Вот когда понадобилось бы почтовое обслуживание! Конечно, мы не могли разъяснить это обстоятельство жителям Хорунека, потому что пропаганда подобных знаний населению, хотя бы и в раскаленной пустыне, привела бы к тому, что нам пришлось бы усомниться в безделье жандармов. Тем не менее среди обступивших нас жителей Хорунека нашелся мальчишка, по имени Сохраб Найеб-заде, который косвенным образом отверг притязания крестьян на регулярный почтовый сервис. Он рассказал нам следующее о шестиклассной школе Хорунека.

— Господин, у нас одна школа и директор.

— Как зовут господина директора?

— Господин Фазели.

— А учителей сколько?

— Один.

— Как его зовут?

— Господин Фазели.

— Он брат господина директора?

— Нет, это он сам и есть.

— Значит, господин директор и школой заведует, и учительствует?

— Да. Всего у нас сорок шесть учеников. Всех учит господин Фазели.

— Где же сейчас господин Фазели?

— Он уехал в Йезд за деньгами. Да, господин, вечером под праздник сказали, что из йезда никто не привез денег. Поэтому он сам поехал их получать.

— Когда же вернется?

— Кто знает.