Под небом пустыни

В получасе езды от бурного ручья показались гравюрные очертания песчаных барханов, о которых в йезде и Ребате-Поште-Бадам складывали целые легенды. Караванная дорога вдруг исчезла, как будто из книги бытия пустыни вырвали страницы, одной из которых и были четыре километра песчаных барханов. Надо было преодолеть их любым способом. Перед стеной готовых вот-вот исчезнуть с лица земли песчаных дюн термины «дорога», «рабочий», «лопата», «кирка», «грейдер» звучат как насмешка. Четырехкилометровая гряда песчаных пирамид и куполообразных барханов решительно преградила нам дорогу. Если бы у наших путников нашлось время видеть сны, то они увидали бы, как правительство решило проложить шоссе от йезда на Тебес. Автодорожные инженеры в таком случае протянули бы шоссе от Ребате-Поште-Бадам к северу, обойдя стороной эти четыре километра песков, где хозяйничают ураганные смерчи. Зрелище четырех километров песчаных дюн ужасающе. Удивительно при этом, что ни одно из опасных явлений природы не обладает такой обманчиво чарующей нежностью очертаний, как эти дюны. Чтобы колеса машины не буксовали, нам пришлось выйти из кабины. Шофер с двумя рабочими тащил машину через гребни бесконечных барханов.

Пришлось идти пешком четыре километра. Но вот наконец машина стоит на твердой почве. Наступила минута расставания. У старика так ныло сердце, что ему все было безразлично. Мы попрощались с его напарником и дали ему ассигнацию. В большой тревоге мы покидали их, беззащитных, в безмолвной пустыне.

В четверть одиннадцатого подъехали к Ребате-Хан. В «Географическом словаре Ирана» о Ребате-Хан написано следующее: «Деревня волости Тебес, округа Фердоус, в 112 километрах западнее Тебеса. Расположена у шоссе Тебес — йезд. Равнина. Жаркая зона. 160 жителей. Шииты. Язык персидский. Канаты. Зерновые, свекла, просо. Основное занятие жителей — сельское хозяйство. Есть автомобильная дорога. Из памятников архитектуры— караван-сарай эпохи шаха Аббаса. Имеются каменноугольные копи». А на самом деле Ребате-Хан— полуразрушенная крепость, окруженная редкими садами и сравнительно густой рощей финиковых пальм. Караван-сарай времен шаха Аббаса сохранился довольно хорошо и выглядит гораздо лучше чайной, которую содержит отец старосты этого селения.

Мы не знали в точности прав и обязанностей деревенского старосты, предписанных иранскими законами. В общих чертах нам было известно, что староста обязан вершить правосудие в деревне, разбирать тяжбы. Поскольку староста Ребате-Поште-Бадам отправился на тот свет до нашего отъезда из деревни мы не имели чести посетить его. Поэтому нам очень хотелось познакомиться с официальным представителем местной власти в заброшенном, отрезанном от всего мира селении пустыни. Оказалось, что староста Ребате-Хан бывал дома очень редко. Когда-то суд приговорил к виселице за грабеж и убийства его близких родственников. Видимо, по этой причине он навсегда потерял хорошее расположение духа. Гораздо охотнее он рыскал по горам, пропадал месяцами в пустыне и занимался такими делами, которые никак не входили в круг обязанностей старосты деревни. Прежде всего он укрепил тылы. Чайная, которую содержал для видимости его отец, служила хорошим сторожевым постом. Отец старосты зорко следил за проезжими и прохожими. По обыкновению, мы уселись на скамьях-лежанках, решив позавтракать. Справились о старосте у первого встречного. Тот, кивнув на разносившего нам чай старика, сказал, что это отец старосты; хозяин был простоватый на вид, худой, смуглый, с маленькими гноящимися глазками. Искусственные зубы были единственной примечательной деталью его лица. Говорил он протяжно, в нос и производил впечатление ловкого дипломата, делая вид, что не слышит вопросов. Будучи припертым к стенке, врал без зазрения совести, старался заговорить нас, лишь бы избежать расспросов. У него было море жалоб и горестей. Он лил слезы, прибеднялся и приписывал все беды жителей Ребате-Хан себе и своей семье. Видно, терьяк не доконал его окончательно, ибо он заявил:

— У нас и школы нет, и лечебницы нет, больных возим в Тебес, а корм скоту — из Мешхеда.

— Сколько голов овец и коз в Ребате-Хан?

Как видно, мы задали рискованный вопрос. Старик жил в постоянной тревоге и опасениях, как бы не раскрылись тайные дела сына и не пронюхали об этом государственные агенты. Наш вопрос свидетельствовал о подозрительном любопытстве и непрошеном вмешательстве в дела деревушки.

— Господа пожаловали из Тегерана?

— Да. Мы приехали из Тегерана через йезд. Так сколько же овец в Ребате-Хан?

— А под дождь вы не попали после Йезда?

— Дождь прошел в Ребате-Поште-Бадам и окрестностях.

— Хорошие вести вы привезли, господа. Здесь давненько не было дождей. Сколько дней вы пробыли в йезде?

— Не более одного дня. Надо было ехать дальше.

— Почему же? Господа приехали на раскопки?

— Нет. Мы не археологи, просто путешествуем.

— Разве путешествуют просто так по пустыне?

— А чем плоха пустыня? Здесь очень красивые места.