Под покровом ночи

Но как он мог быть с ней настолько неосторожен? Затаившись в своей темной пещере, Ричард настолько привык считать себя неуязвимым, что даже сам не заметил, как Кэссиди начала потихоньку подтачивать его броню.

Да, этой женщине удалось подкопаться под неприступную твердыню его затворничества, заполнить пустоту, зиявшую на месте его сердца. Но ничего, к тому времени, когда они встретятся вновь - если им суждено встретиться, он уже снова будет во всеоружии.

Черт бы побрал Кэссиди Роурки! Черт бы побрал его самого! И черт бы побрал всех остальных, алчных, глупых, мелких и подлых, которые настолько исковеркали его жизнь! И все же каким-то непостижимым образом ему удалось хоть ненадолго выбраться из этой сечи и спасти своих детей...

Вот что в конечном итоге самое главное, а на все остальное можно и наплевать. Он сумеет найти другую женщину, которой доверит судьбу детей, и которую для этого не придется соблазнять и подчинять своей воле. Он положит ей щедрое жалованье, убедится, что дети в безопасности, а потом одним махом покончит со всей этой дребеденью.

Возможно, прихватит с собой и Кэссиди Роурки.

Ричард и сам не подозревал, что зашел так далеко. Настолько погрузился в пучину подсознательного безумия, что способен хотя бы помышлять об убийстве и самоубийстве.

Да, единственное, ради чего он ещё продолжал жить, была забота о детях. А Кэссиди Роурки - так, случайный эпизод, мимолетное увлечение. Ничего, он быстро выкинет её из головы. Пусть якшается с себе подобными. С Марком Беллингемом, например.

Может, потом, уже после казни, он будет являться ей в кошмарных снах. И тогда, с кем бы она ни жила, в постели их всегда будет трое. И никогда, даже лежа в объятиях другого мужчины, Кэссиди не сможет забыть его.

Что ж, он довольствуется и этим.

Глава 17

- От нас ничего не зависит. - Голос Мабри, бесцветный и безжизненный, звучал едва слышно. Можно было подумать, что это она при смерти.

- Что ты имеешь в виду? - нахмурилась Кэссиди.

- По словам доктора Раймана, состояние Шона сейчас стабилизировалось. Но врачам остается только наблюдать за развитием событий. Ближайшие сутки все решат. Сейчас Шон слишком слаб, чтобы делать другие анализы, но если он пойдет на поправку...

- А если нет?

- Тогда он умрет, - сказала Мабри, глядя прямо перед собой.

- О нет! - взвизгнула Франческа, и Кэссиди, поспешно обернувшись, обняла сестренку и прижала к себе.

- Не плачь, родненькая, - утешала она, гладя девочку по растрепавшимся волосам. - Слезами горю не поможешь. Нам остается только уповать на Бога и надеяться.

Франческа вдруг стала совсем маленькой, теперь ей уже никто не дал бы и тринадцати. Слезы ручьем текли по её бледным щекам. Покачав головой, она пробормотала:

- Я ведь даже не подозревала, что Шон настолько болен. По телефону он сказал, что всего-навсего простудился.

- Шон соврет - недорого возьмет, - вздохнула Кэссиди. - Он не хотел, чтобы мы знали о его болезни.

- О, Кэсси, я не хочу, чтобы он умер! - взвыла Франческа. Пожалуйста, сделай хоть что-нибудь!

От слов сестренки Кэссиди стало не по себе. Она ведь всегда считалась опорой для единокровных сестре и братьев, как могла, защищала их от деспотизма родителей и превратностей судьбы. Будь это в её силах, она изменила бы весь мир, но в данном случае, как и во многих других, ничего поделать не могла.

- Я бессильна ему помочь, родненькая, - мягко промолвила она.

- Может, хотите на него посмотреть? - предложила Мабри. Каждый час нам разрешено десятиминутное свидание. Франческа, если хочешь, можешь зайти к нему первая.

- Нет! - всхлипнула Франческа. - Если он умрет при мне, я никогда его не прощу!

- Бедняжка моя! - Голос генерала Скотта неожиданно выросшего у них за спинами, звучал ласково и увещевающе. Кэссиди даже не подозревала, что он тоже приехал в больницу. - Давай я отвезу тебя домой. Детям здесь не место.

Франческа выскользнула из рук Кэссиди и, кинувшись к генералу, с громким плачем зарыла голову у него на груди. Эмберсон Скотт поглаживал её по голове, бормоча слова утешения.

- Да, для неё так будет лучше, - устало кивнула Мабри. - Отвезите её в Ист-Хэмптон, генерал. Возможно, мы проведем здесь всю ночь, а мне будет гораздо легче от сознания, что малышка находится под присмотром.

- Я буду обращаться с ней как с собственной дочерью, - торжественно пообещал генерал.

Кэссиди не шелохнулась, не произнесла ни слова. Ей вдруг стало нехорошо, голова закружилась, а под ложечкой противно засосало. Она покачнулась и едва не упала. Усталость, недосып, сдвиг по времени и нервное потрясение сделали свое черное дело. Глядя на сестренку, обливавшуюся горючими слезами в объятиях генерала Скотта, она тщетно пыталась согнать с глаз пелену и встряхнуться.

Генерал пристально посмотрел на нее.

- Положитесь на меня, Кэссиди, - произнес он. - Я позабочусь о малышке. Передайте это Ричарду, если увидитесь с ним.

- А причем тут Ричард? - только и нашла в себе силы спросить Кэссиди.

Генерал улыбнулся, но взгляд его обдал её мертвенным холодом.

- Ричард относится к детям столь же бережно, как и я, хотя и по-своему.