Под синим солнцем

А утро всё никак не наступает. Мысль исчерпывает себя, сползает сонливой тенью по волосам. Лицо за мыслями вдогонку скользит по раскрытой ладони, призванной удерживать голову от падения. Дурацкие – лезут обратно в голову. Тебе-то какое дело? А вот какое: безопасности – нет, потому как нет возможности полноценно заглянуть в будущее; истины – нет, потому что истинность – это категория несовершенства нашего разума; свободы – нет, потому как нет несвободы, мы просто не можем не быть свободными, человек вынужден делать выбор, это его наказание, обратное – спекуляции.

«А свобода здесь при чём? Я что-то пропустила?»

Борьба с действительностью – это же палкой стучать по резиновой шине и злиться на то, что прилетает в ответ. Раз уж мы откровенничаем, то к «фактам» нужно бы отнести скромное наблюдение: ни официантов, ни поваров, ни администраторов в кофейне под названием «Ренисанс» отродясь не было. Надя здесь одна. Надя здесь одна. Да и зачем бы понадобился ещё кто-то, когда в тесной комнатке неправильной формы с двумя нелепыми зеркальными колоннами с трудом умещалось целых четыре столика, а в меню были представлены только кофе, чай и семь видов заветренных десертов (вышеупомянутый круассан с ванильным кремом, эклер, ромовая баба, чернослив в шоколаде и ещё какая-то фигня (то и дело взгляд её останавливался на ромовой бабе)). Но для чего это? Никто не заходит сюда, никто не снуёт по улицам и не стоит в очередях за кофе.

6 castor

Люди, люди! О смертный род!

Жизнь людская, увы, ничто!

В жизни счастья достиг ли кто?

Лишь подумает: «Счастлив я!» –

И лишается счастья.

Софокл. Царь Эдип

Случайно забредшие в «Ренисанс» студенты близлежащего института представляли собой яркие инородные вкрапления, которые активно подавлялись коллективным иммунитетом; я же тихо сидел в углу и отчётливо ощущал это невидимое давление, с которым на первых порах и сам был вынужден столкнуться. Я не знаю, как точнее описать характер этого выталкивания: это и не пассивная агрессия, и не откровенное игнорирование, нет, скорее, так рисуют в своём воображении гиблые места, где компас в чаще леса вдруг начинает хаотично вращаться, а стволы деревьев нездоровым образом искривляются, – но без компаса и деревьев; и ещё эта тишина, да, точно, густая тишина, довлеющая над бытовыми шорохами и отрывистыми репликами, – она не исчезает полностью, нависает волокнистой тенью над головами, вынуждая незваных гостей то и дело поглядывать сквозь разводы на проезжающие за окном автомобили. Забавно было наблюдать за тем, как наиболее самоуверенные и импульсивные из них не могут найти себе места, ищут, к чему бы придраться, но, неспособные постигнуть загадку заведения, быстро ретируются с оскорблённым видом. Частенько захаживали парами, и почти сразу живые улыбки сходили с лиц гостей, будто натыкаясь на могильную плиту, спрятанную за винтажной дверью с колокольчиками. Тонкие, деликатные натуры быстро замыкались, неспособные продолжить беззаботную беседу о субботних похождениях и скатившихся в помойку сериалах. Смельчаки же, решившие почитать тут какую-нибудь занимательную книженцию, наподобие набоковской «Ады» или вольтеровского «Кандида», редко продвигались дальше одного абзаца: неуютность вынуждала задницы их ёрзать на жёстких деревянных стульях, а носы и веки – без устали требовать к себе внимания костяшек пальцев. К тому моменту я уже отчасти примыкал к «Ренисансу».

888

Шантаж без предъявления требований.

Четыреста тридцать четыре тысячи четыреста рублей: шестьдесят по пять, восемьдесят четыре по тысяче, семьдесят две пятисотки и сто сорок четыре сотки плюс разорванный конверт с сургучной печатью «Совершенно секретно». С Надиными расходами этого хватит лет на, за которые она постарается найти оправдание своей непутёвости. Цель не просто понять, почему все эти события происходят с ней, цель, в конце концов, одна – тишина. Безо всяких излишеств: не нужно дворцов, яхт, роскоши, даже путешествия излишни. Скромное жилье, тишина. Пусть не десять лет, и не два (с учётом инфляции) – какая-никакая пауза, ей хватило бы, чтобы намечтаться вдоволь, разобрать скопившийся хлам. Если бы у каждого человека был час на передышку хотя бы раз в день, облик мира был бы иным: без отвратительных мегаполисов, где каждый норовит залезть другому на голову. А может, и нет. Устала, устала, устала – вертит мобильный в руке. Тошнит буквально ото всего – отложила. Пусть не год, но хотя бы месяцок, но что дальше, чего ждать от себя?