Под солнцем и богом

«Спички» бесшумно выдвинули ящик, который, по обыкновению, заклинивало. Через мгновение паспорт и билет уже лежали на столе. Персонаж из мультфильма абстракций, но в полный человеческий рост, перелистал по очереди обе книжечки, после чего билет отправил обратно.

Оставив паспорт на столе, призрак направился поначалу в ванную комнату, потом на кухню. Через несколько минут вернулся, держа в руках ножницы, нож, отвертку и лезвие бритвы. Раскрыл паспорт и с помощью ножа филигранными движениями ослабил заклепки, которыми фото Дидье крепилось к документу.

Затем призрак «наклевал» нехитрыми бытовыми принадлежностями уйму новых, напоминавших работу часовщика движений, пока вдруг не остановился, сложив инструментарий на столе, рядом с паспортом. Внезапная остановка чем-то подсказывала: «часовщик» результатом удовлетворен.

«Часовщик» резко встал, отправился к холодильнику. Открыв его, долго изучал содержимое. Наконец отломил кусочек халвы, отправил его в рот и основательно пережевал. Чуть подумав, повторил операцию, разжевывая на этот раз еще медленнее. Запил минеральной водой, аккуратно прикрыл дверцу.

Двинулся к свободной спальне, зашел внутрь, оставив дверь открытой. Потянул на себя дверцу шифоньера и, присмотревшись, извлек: джинсы, пару рубашек и брюки хозяина. Достал лежавший на шифоньере саквояж, сложил в него брюки и одну рубашку. Разоблачился от африканских обносков, в которые был одет, накинул на себя рубашку, застегнул и запрыгнул в джинсы. Именно запрыгнул – настолько они были ему велики. Подпоясался ремнем, просунув застежку в последнее невыработанное отверстие. Но джинсы на бедрах не удержались, сползли. Подтянул, закатал брючины. Вернулся в зал, сгреб в саквояж со стола принадлежности и паспорт. Туда же засунул и обноски.

– Кто вы? – прозвучал испуганный женский голос.

Бородатый Буратино в одежках явно не со своего плеча резко обернулся. В дверном проеме ближней к нему спальни – юная туземка в измятой ночной рубашке, слишком узкой для ее пышных форм и, похоже, как и одежки Буратино, у кого-то позаимствованной.

Девушка бросила взгляд налево – туда, где сидел, присутствуя лишь номинально, Дидье. Ее лицо мгновенно вытянулось, в глазах брызнул испуг.

– Вам плохо, месье Бурже?! – крикнула девушка и почему-то сделала шаг назад, вглубь спальни.

«Спички», столь споро и слаженно работавшие до сих пор, застыли в нерешительности, а может, в недоумении.

Туземка вновь пришла в движение и, объявившись на пороге, будто устремилась к Дидье, но, не сделав и шага, кинулась на «Буратино», точно пума.

«Спички» отшатнулись, но, должно быть, были захвачены врасплох. Левую руку девушки перехватили, но ее правая – ногтями вонзилась в лицо.

Раздался глухой звук – девушка кулем грохнулась на пол и застыла, словно сраженная наповал.

Бесшумные, но говорящие «спички» обрели еще одно одушевленное свойство – учащенно задышали, с опаской поглядывая на обездвиженную девушку.

Дидье по-прежнему отсутствовал, не обнаруживая себя ничем. Да и с чего бы – команды-то не поступало. Глаза, подернутые бессмыслицей, вписывались в образ всеобщей атрофии – плоти и чувств.

Буратино обошел распластанную фигуру, направился в ванную. Промыл царапины, оставленные туземкой на фасаде, обработал их одеколоном. На его бородатом, темном как горький шоколад лице следы подросткового насилия едва замечались. Допил бутылку минеральной воды, вытащил из стола всю имевшуюся там наличность и, аккуратно прикрыв за собой дверь, убыл с саквояжем.

Скоро ключ, который Дидье держал в руке, грохнулся на пол.

К вечеру Ебби-Бу наполнился слухами, один невероятнее другого. Сухой же остаток явствовал: в городе бесчинствует эпидемия и не обычная – сводящая людей с ума, причем как местных, так и белых. Оттого сплетники заключили, что разносчики, конечно же, пришлые журналисты.

Толчком к появлению подобных вымыслов послужили два очень схожих по сюжету события. Приблизительно в одно и то же время к двум известным в горожанам явились гости. К владельцу фотоателье Жоржу Мекомба – сын хозяина рынка (пленку проявить), а к французу Дидье Бурже, главному на всю округу электрику, – посыльной из электростанции. Там забеспокоились: главный инженер не явился на работу.

Обоих застали в тяжелейшем трансе. Жоржа – в лаборатории, стоящим лицом к стене и не реагирующим даже на крик, а Дидье – сидящим в кресле и столь же примороженным. Бедолаги разнились только в одном: впав в безумие, Дидье укокошил свою домработницу. На удачу, у Жоржа ассистентов не было…

Чуть позже, однако, выяснилось, что домработница инженера все-таки жива. Более того, у нее, помимо маленькой гематомы на шее, никаких повреждений.

На следующий день интерес к событию резко пошел на убыль, ибо всю троицу в полном здравии, но в глубокой растерянности чувств выписали из больницы. Многих удивило, почему выздоровевшие тут же оказались под плотной опекой начальника полиции и какого-то изредка мелькающего белого, но новость об угоне ночью у городского садовника «Ямахи» задвинула вчерашнюю сенсацию на задворки общинных интересов.