Под солнцем и богом

Между тем никакие угрызения совести к Ивонн здесь не усматривались. Трусливо поглядывая на злосчастный опыт Шарля, двоюродного брата, заключил: заподозри соперницу, Ивонн может обрушиться как снег на голову и все поломать. Нечто подобное у родственника некогда приключилось… Оттого Бурже и заторопился сегодня на почту, хотя, по его просьбе, компания должна была известить супругу еще вчера.

Дидье шагал по центральной улице Ебби-Бу, досадуя, что телеграмму отправить не удалось. Перебои со связью случались и прежде, но не пробиться к окошку оператора – не припоминал Дидье такого. Не проведай он накануне о внезапном нашествии журналистов в затхлый, забытый богом Ебби-Бу, то, увидев вавилонское столпотворение на почте, ужаснулся бы.

Как Дидье не изгалялся, даже бланком «Post de Chad» не поживился. Не возымели свое и переговоры с неким Клодом, земляком, похоже, координатором очереди и переводчиком, которые он вел через голову разноплеменной толпы. Маневр к служебному входу тоже ничего не дал: дверь заперта, на стук никто не откликнулся. Побродил вокруг да около и с маской безликой отрешенности побрел на работу.

На полпути к электростанции Дидье посетило: «Ивонн все же нужно позвонить, идея с телеграммой – бесплодная затея! Особенно после вчерашнего звонка из компании. Рано или поздно Ивонн озадачится: а сам почему не позвонил? Неспроста! Что-то здесь не так… Тут же начнет названивать, моя же линия заблокирована… Связаться немедля, безотлагательно! Только откуда? Из своего кабинета? Боязно, сдрейфить смогу. Хорошо бы рядом кто-нибудь… Да-да, посторонний добавит куражу, отмобилизует. Кто-либо из соседей – вот выход! Проспер ближе всех. Но что это даст? Оператора отделения связи не миновать. Его же, сам видел, рвут на части… Наверняка на внешние звонки он не отвечает. Да и Проспер, забыл, в магазине, вернется только к вечеру. Может, все-таки с работы? Оператор, черт бы его побрал! Опять двадцать пять. До вечера не обойти его, лишь после шести связь напрямую, через Нджамену».

Тут в чересполосицу порыва вторглось сильное, прежде не испытанное чувство: кто-то, совершенно невидимый, давит в спину взглядом, злонамеренно причем.

Через минуту-другую Дидье думать о чем-либо перестал, забыв даже, что в 10:30 на электростанции у него встреча с Анри, его сменщиком. И, выйдя из почты, он нацелился именно туда.

Безликая, но властная сила толкала его домой. В общем туда, куда хотелось, а если точнее, откуда выбирался с трудом, едва извлекая себя из текстуры греха, его одержимости.

Дидье не мог ни обернуться, ни даже взглянуть через плечо. Исчезла в ощущениях Кану, давно прихватившая его с потрохами, застыла в статую и Ивонн, бесформенную, неузнаваемую, отяжелели члены, движения замедлились, потеряли естественность.

При всем при том Дидье шлепал, как тянутся выжатые тяжким трудом работяги, точно всю ночь в одиночку разгружал судно, но не осилил и первого трюма. Завтра же и до скончания дней – та же сирая участь: пахать да пахать, спину надрывая. Шел к себе домой.

Дидье открывал входную дверь чисто автоматически, как недавно двигался. Внезапно явившийся призрак в необычном, но вполне человеческом обличье не вызвал ни крохи испуга, даже любопытства. Осязал Дидье его лишь боковым зрением, призрак стоял позади, но чуть наискосок.

– Кто в доме? – обратился призрак, напоминавший собранного из спичек человека.

– Кроме нас, никого, – ответил Дидье без запинки. Ужасный акцент, исковеркавший вопрос до неузнаваемости, помехой не стал.

– Мы – это кто?

– Я и Кану. – Дидье уперся в дверь оловянным взором.

– Кану – ваша жена?

– Да.

– Подождите. – Одна из «спичек» накрыла ладонь, изготовившуюся нажать на дверную ручку.

– Она спит, – быстро отреагировал Дидье, желая поскорее избавиться от шершавой ладони. Это было первое чувство, которое он испытал после того, как у фотоателье внезапно провалился в воздушную яму апатии.

– Проходите. – Дистрофик мягко подтолкнул Дидье в плечо, оставаясь на пороге.

Инженер сомнамбулическим шагом прошел в зал и как истукан опрокинулся в стоявшее у дальней стены кресло. Руки примостились на подлокотниках (в одной из них зажат ключ), но на спинку Дидье не откинулся. В глазах зияла бездна – какого-то бессмысленного, затянувшегося прыжка в никуда. Но во всей материи, помимо рук, проглядывала некая готовность к действию, замороженная превратностями разума.

Дидье ничуть не изменился, когда в доме вовсю замельтешили «спички», – та же прострация с отростком недолепленного действия. Он даже бровью не повел, когда призрак обследовал обе спальни, кухню, зал.

– Где ваш паспорт? – спросил призрак, прикрывая дверь спальни, где спала Кану.

– Не нужен мне паспорт, остаюсь…

– У вас должен быть паспорт, где он?

– Не помню…

– Вспоминайте, это в ваших интересах! – Призрак сделал шаг в сторону Дидье.

– В ящике, где билет. Быть может, там…

– В каком ящике?

Не в силах вспомнить слово «стол» инженер попробовал вознести правую руку, но не смог. Кивком головы все же указал, но невнятно.