Под солнцем и богом

Шабтай распрямил бумажку и начал степенно зачитывать густо исписанный листок. По содержанию – техническая спецификация: комплектующие в обрамлении цифр и букв. К середине читки проклюнулось – автоматическая линия, предположительно, конечно… Но взыскательное техническое ухо признало бы в нагромождении знаков и символов полную белиберду. Между тем, общеизвестно, инженерной полиции, как таковой, не существует, в телефонном поле – тем паче.

Чтецом Шабтай оказался отменным – за пять минут стенографирования Мельник[94] его ни разу не переспросил. Поинтересовавшись здоровьем Моники, инициатор звонка радушно распрощался.

«Йоханнесбуржец» придержал руками дверь кабинки, чтобы не хлопнула, вышел. Заторопился на выход, не оглядываясь. Не удостоил даже взглядом старушку, уносившую бандероль, – забыла дома кошелек.

У первого газетного киоска Шабтай остановился, купил свежий номер «Таймс». Чуть отойдя в сторону, развернул. Скулы лица напряглись, тут же голова мелкими рывками поскакала по колонкам и в какой-то момент замерла. Лицевые мышцы постепенно воспрянули, ожили. В глазах даже мелькнуло вдохновение, но не виршеплетства – дела.

Через час такси с преторийскими номерами подкатило к молодежному хостелю, выходившему фасадом на привокзальную площадь Йоханнесбурга. В убогом двухэтажном здании где-то прорвало водопровод. Домчала вода и до крыльца.

Студенты-американцы с легкими рюкзаками за спиной, обкурившиеся с утра марихуаной, лыбились, квело отгребая от себя поток. Их автобус с экскурсоводом опаздывал. В распорядке тура: в 9:00 обзорная экскурсия по городу.

Как и студентов, пассажира такси авария не смутила. На пятках он бодро прошагал через крыльцо, обходя торчавших (хоть как) юнцов и по кромке лужу.

Администратор хостеля – под стать гостям, чуть больше двадцати – не сразу обратил на визитера внимание. Не исключено, потому, что в расхлябанный антураж молодежной деревни, а местами – коммуны хиппи тот не вписывался: гладко выбрит, модно подстрижен и немыслимо – в брюках со стрелками. Фасадом – преуспевающий биржевой брокер. Должно быть, таксист адресом ошибся…

– Одинарный в наличии? – «Яппи» небрежно бросил на стойку «Таймс».

– Одинарный?

– Номер на одного.

– Это хостель, а не «Crown Plaza», сэр!

– Прочитал…

– На четырех – самый маленький. Душ в коридоре.

– Свободен? В смысле, без подселения…

Давно нечесаный консьерж вознес руку в движении, напоминавшем поиск пробора. Не обнаружив оного, шмыгнул носом.

– Друзья на подходе? – поинтересовался консьерж.

– Именно! – воскликнул не столь незваный, как необычный гость. Казалось, версия метрдотеля пришлась ему ко двору.

– Имейте в виду… – Дежурный по чреватой сантехническими авариями вольнице поджал губы. – У нас оплата – исключительно вперед. Исключения – только иностранцам, под заклад паспорта.

– Посчитайте… – Отутюженный гость полез за бумажником.

Спустя минуту вновь прибывший прыгал через лужи, высматривая шестой номер и умудряясь при этом покручивать ключом. Как он и предполагал, в хостеле не только удостоверения личности – имени не спросили.

* * *

Зепп Мюллер, торговец системами автоматизированной упаковки из Мангейма, не хватающий с неба звезд, зато преуспевающий, высокооплачиваемый агент восточногерманской разведки, дешифровал «заказ» анонимного Манфреда без особых усилий. Но, оказалось, не в плоть донесения, а в промежуточную шифровку-полуфабрикат.

Зепп служил информационным ретранслятором особо секретных операций Восточного блока, требовавших сверхнадежного информационного обеспечения. При этом ни с какими тайнами он не соприкасался, поскольку донесения к нему шли дважды закодированные. Его функция – раскодировка первого уровня. Если доступнее, Зепп обладал лишь дужкой дешифровочного ключа. О чем шифровки, Ретранслятор даже не догадывался.

Полученный сырец Зепп через полчаса преобразовал в милую беседу, которую, используя промежуточный шифр, доверил телефонным проводам. Позвонил по номеру, зарегистрированному в телефонном справочнике Восточного Берлина. Абонент – Томас Мюллер, официально – владелец маленького кафе. Важно отметить: никакой не однофамилец, а самый что ни на есть по линии отца родственник, двоюродный брат Зеппа. В придачу к семейным узам, сотрудник Штази.

Око восточногерманской разведки пало на Зеппа неспроста. Его поездки за железный занавес, частые телефонные звонки кузену представлялись естественным движением родственных чувств и, по крайней мере внешне, выглядели невинно. Находилось оправдание и частым международным звонкам, беспокоившим офис посредника, – две трети продукции он сбывал на экспорт. Нелишне заметить: с некоторых пор – себе в убыток. Был бы товарооборот…

Через два часа застенографированная беседа раскиданных войной кузенов поступила в центр связи Первого управления КГБ. Пройдя предварительную селекцию, оказалась на столе капитана Сорокина, подлинного асса шифровального дела.