Под солнцем и богом

Андропов тем временем размышлял: «Что ж они свили там такое, что за одну ночь назначенный мною по рекомендации Минфина аудитор, талантливый но безынициативный офицер, оказался в морге, второе лицо разведки, генерал-майор Куницын, в психушке, а его сын – в реанимации. Сидящий же напротив глава службы, гениальный тактик и стратег, облачившись в тогу философа, за секунды разнес все параллели, сами собой выстраивающиеся… И, в какой раз поражает, и бровью не повел!»

Остроухов, в отличие от визави, разыгравшийся вокруг себя шторм обозревал воочию, ощущая на собственной шкуре малейший прибой. Мгновением ранее его настигло: имеющийся у него компромат об иудейском до седьмого колена происхождении председателя, скорее всего, малоэффективен. Сработать скуп может лишь при лабораторном развороте событий, если его «художества» Андропов раскопает сам, напрямую, что по определению невозможно. Ценность материала – разве что для Запада, потому как соратники Юрия Владимировича, вполне вероятно, его родословную знают. Ежели нет, то вряд ли заинтересуются. Андропов прошел отбор, вымучив и высидев свое место. Основа основ кланократии – личная преданность и сохранение статус-кво. Он тем признакам всецело отвечает. Более того, сподвижники сделают все, чтобы сенсацию купировать или же не дать ей распространиться. Во всей стране на неделю отключат свет, но не дозволят бросить тень на надстройку власти, кажущуюся вечной и несокрушимой, где отпрыску этноса вечного изгнания места быть не должно. Андропову это известно и смачную лишь на первый взгляд наживку ему не скормить. Разве что, если метит в кресло самого Лелика…

– Ладно, Рем Иванович, – разорвал паузу Андропов, – поработаю толмачом, время дорого. Перед тобой оперативные наработки итальянской полиции. Не спрашивай, откуда они здесь, хотя тебе ли не догадаться… Из них следует, что в этой силовой структуре создано подразделение, задача которого обнаружить и обезвредить неуловимого исполнителя, чья хирургически точная работа развязала настоящую войну между двумя крупнейшими отрядами сицилийской мафии. Войну, давно перекинувшуюся на «сапог» и разлагающую и без того погрязшую в политических и криминальных распрях страну. Так вот, один из кланов, одерживающий верх за счет безупречной работы стрелка, уже оттеснил конкурента на второй план, порушив тем самым кровавый, но все-таки баланс поливалентной Италии. Чем многих в Риме заставил чесать репы… – Андропов непроизвольно, без всякой связи с прозвучавшим тропом, поскреб голый затылок. – Думается, что затерявшемуся в этой чехарде правительству было бы на паучью схватку наплевать, если бы молодой, стремительно набирающий силу монстр не презрел те немногочисленные табу, которые до недавних пор блюлись криминалитетом в их сношениях с государством. Друг за другом полетели головы у следователей, начальников полицейских участков, судей, мэров и прочего элитного люда. Именно головы, поскольку используемый стрелком калибр непокорные черепа сносит. Вот так, уважаемый…

Председатель уставился на визави, но, наткнувшись на матовую, почти безжизненную невозмутимость, с хитринкой в голосе продолжил:

– Когда критическая масса перевалила за отметку средиземноморского долготерпения с его сиестами и всеобщим благодушием, была создана означенная структура. Спросишь, наверное, мы здесь при чем? И, конечно, будешь неправ. Итальянцы установили, что ни одним из мировых производителей оружия такой калибр – ни в штучном, ни в серийном производстве – не выпускался. Запросы по калибру и оружию, способному им пулять, итальянская полиция адресовала своему Минобороны, где, как не сложно предположить, у ГРУ свои присные…

Андропов неожиданно умолк, приспустил очки и разминал затекшую переносицу. Но, скорее всего, взял тайм-аут, прикидывая нечто, либо, что наиболее вероятно, испытывал выдержку визави. Остроухов же всем видом выказывал: к чему эти упражнения а-ля «дознаватель-подследственный»? Не тяни резину, есть что в кармане – не мусоль, на стол.

– Теперь, нам ли не знать, – продолжал Андропов, все еще елозя отек, – сколько лапши вешается на ниве шпионажа и отнюдь не только макаронниками. Кто за совесть, а кто за страх, но чаще – за маслице. От лапши этой в архивах скоро свободного места не найти. Порой руки чешутся все сжечь, но жалко – столько сил и кровных угрохано. Да и не знаешь – что, когда и где аукнется… – Председатель вздохнул. – Вот и в ГРУ – задвинь этот рапорт куда подальше, ан нет! Взяли ретивые и проверили, не мы ли оружейники – слава на весь мир? Тотчас сюрприз, запросы строчить и томиться ответами не надо. На их складе «калибр» пылится, в масле, не распакованный! Из КБ Калашникова получен еще два года назад. А не пущен в ход по простой причине – нужды не было. Задачи у них все локальные, до службы ликвидаторов еще не доросли.

В ГРУ связались с Тулой. Отвечают: «Партия включала пять образцов, один вам, остальные – Комитету. Ни одной живой душе в мире образец не отпускался – ни братьям демократам, никому. Заказчик – Первое управление».