Под знаком снежной совы

Я скривилась.

— Фу, что за словечки?

— Ну, знаешь ли, не все здесь благородные дамы.

Мы обе рассеялись. С этой девушкой было очень легко. И даже будущее не казалось таким пугающим.

— Так значит — в Минск? — спросила я, затаив дыхание. Очень хотела домой. А еще где-то в глубине души надеялась встретиться с тем, кто в последние ночи приходил ко мне во снах. Пусть шанс небольшой, но он был. Не знаю, что бы я сделала, вновь увидев его. Но сердце предательски замирало, когда я думала о возвращении.

— В Минск! — подтвердила Антонина. — У меня и там есть знакомые, которые помогут узнать больше информации.

Я не сдержала радости, подошла и обняла девушку. Та замерла, а потом с кряхтением отстранилась.

— Эй, полегче! У меня ребро сломано! Что на тебя нашло? — она посмотрела на меня и нежно убрала локон, который упал мне на нос.

Я немного смутилась и хотела отстраниться, но она не позволила, пока я не ответила.

— Просто соскучилась по дому.

— А глаза-то как заблестели, чего-то ты не договариваешь, — она хитро подмигнула здоровым глазом и обняла меня в ответ, прошептав на ухо: — Пойдем завтракать.

— Пойдем, — легко согласилась я.

Часы в гостиной пробили четыре часа дня.

Глава 12

В Минск мы въехали в большом крытом экипаже.

Подождали пару дней, пока лицо Антонины придет хотя бы в относительный порядок, чтобы можно было его запудрить, скрыв часть синяков. За это время Тося привела в порядок мои волосы: ровно их подрезала. Теперь у меня была весьма смелая, но красивая прическа — длина доходила до середины шеи. Но с помощью шиньона вполне можно сделать видимость длинных волос, если понадобится.

Затем сходили в Несвиж, где подруга через какие-то темные личности не только сделала нам временные документы, чтобы мы могли без проволочек доехать в пункт назначения, но и заказала карету с извозчиком, который за кругленькую сумму обязался нас еще и охранять в пути.

Хотя мне очень и не хотелось, но я взяла из потайного ящика рубли, оставив там только ассигнации. Впрочем, положила вместо них расписку, по которой обязуюсь выплатить все до последней копейки, включая те деньги, которые у меня украли во время первого похода в Несвиж. Я понимала, что эта бумага, не заверенная у нотариуса, не имеет никакой юридической силы, и все же так не чувствовала себя воровкой. Хотя, судя по счету в банке, пан Тадеуш даже не заметил бы пропажи такой суммы. Но совесть не позволяла взять деньги просто так. Тем более для меня она тоже не будет проблемой, когда я получу доступ к своим счетам.

Вопреки страхам, дорога прошла спокойно. Ни одного даже малейшего происшествия за время путешествия не случилось. Это даже меня напрягало, я все время ожидала чего-то плохого и не могла расслабиться, хотя все к этому располагало.

Карета была с рессорами, так что ехали с комфортом, хотя Тося периодически жаловалась на то, что ее укачивает, но я никогда этим не страдала. Останавливались на отдых в приличных заведениях. Ели и пили в волю. Я почти наслаждалась поездкой. Но вспомнила дорогу туда, Мишу — и сердце зашлось болью. А ведь я даже не знаю, где его похоронили… Антонина, услышав грустную историю, обещала во что бы то ни стало выяснить это.

Поразительная, волшебная молодая женщина. Я испытывала перед ней какое-то странное чувство благоговения. Такая бойкая, смелая, острая на язык, но при этом искренняя, честная, немного грубая, но это ей даже шло. Мы часто держались за руки. Это меня успокаивало — приятно касаться ее кожи.

Так жаль ее! У меня выдался ужасный год. Жизнь рассыпалась на глазах. Но детство и юность мои были счастливыми, она же с ранних лет боролась за существование. И я искреннее восхищалась тем, что она до сих пор готова сражаться за счастье. Если это будет в моих силах, я обязательно изменю ее жизнь к лучшему. Она ни в чем не будет больше нуждаться, только бы разобраться бы со всей этой чертовщиной и вернуть себе в законное владение фабрику и фольварк. Подам в суд, обжалую решение губернатора. И почему я сразу этого не сделала? Наверное, находилась не в том состоянии. Но если и в суде проиграю, в крайнем случае фиктивно выйду замуж, раз чиновник так уверен в том, что столь молодая особа не может распоряжаться жизнью самостоятельно.

И все же самая важная задача — выяснить, где пан Тадеуш. Только он может пролить свет на всю эту загадочную историю и объяснить, каким боком связаны наши семьи.

Я все оттягивала момент с рассказом о проклятии. Пока Антонина ни о чем не догадывается и не требует объяснений — буду молчать. Все еще страшилась говорить другим о своем несчастье. Напуганный человек может натворить глупостей. Лучше ей ни о чем не знать.

Я всей грудью вдыхала городской воздух. Кажется, Минск пахнет совершенно иначе, чем другие места. Это привычный аромат. Не всегда приятный, но родной. Пусть даже это самовнушение, но мне стало легче, как только мы въехали в его черту.