Под знаком снежной совы

Девушка засмеялась и тут же скривилась от боли.

— Издеваешься?! Я-то тебя не чаем угощала!

* * *

— А-а-а, ты в этом смысле! — до меня стало наконец доходить. Вспомнила, что, когда обыскивала дом, в погребе наткнулась на несколько пыльных бутылей с этикетками, гласившими, что это вино. И не самое молодое.

— Господи, ну что за женщина! — она закатила глаза к потолку.

— Кажется, есть одна мысль, жди тут.

— Августа, поесть я тоже не откажусь.

Справедливо решив, что сперва необходимо подкрепиться, я принесла ей кашу. Та слиплась и бесформенным комом возлежала на тарелке. Тося поковыряла ее вилкой, с брезгливым видом попробовала и вынесла вердикт:

— Нет, ты точно решила меня добить.

— Больше ничего нет.

— Тогда, пожалуй, я и обойдусь этим «ничем».

— Но вино-то ты будешь?

— Еще спрашиваешь?

Раньше я пробовала алкогольные напитки только на светских приемах и то в минимальных количествах: пригубить бокал игристого во время тоста, чтобы не выглядеть белой вороной. Или в моем случае — совой. Улыбнулась одними кончиками губ невольному каламбуру и спустилась в погреб. К моему величайшему удивлению, обнаружила не только бутылки, но и несколько больших кусков вяленого мяса и головку сыра. Не того свежего, который можно купить в любой деревне или на рынке в городе, а очень тяжелого, твердого, почти каменного. Пан Тадеуш знает толк в еде. Подняла находки в дом и с трудом все порезала. Сыр не хотел ложиться ломтиками — крошился. Ну и ладно. Украсила блюдо веткой темно-фиолетового сладко-терпкого винограда, что обвивал дом с одной стороны. Это был какой-то поздний сорт, который созрел только сейчас, к середине осени. И порезала дольками несколько яблок, которые в большом количестве лежали вокруг яблони на участке. Почему-то хозяин не собирал их, хотя плоды были еще очень хороши: сочные, ярко-бордовые, безумно сладкие, так и просящиеся в рот. Когда внесла большое блюдо с яствами, Тоня издала звук, который я интерпретировала как свист, однако разбитые губы не произвели должного эффекта.

— Ну это же совсем другое дело! — оживилась она, приподнимаясь. — А хотела меня кашей накормить! Так с друзьями не поступают!

Как только последние слова вылетели из ее уст, она испуганно на меня воззрилась, будто боялась пощечины.

— Прости, я не это имела в виду… Не гоже девушке твоего статуса дружить с такими…

Это поведение почему-то поразило меня. Сердце сжалось.

— Тось, перестань. Во-первых, ты даже не знаешь, кто я. А во-вторых, я почту за честь дружить с таким милосердным и честным человеком, как ты, — улыбнулась, глядя в ее растерянные глаза и добавила почти шепотом: — К тому же, у меня никогда не было друга…

Она улыбнулась в ответ, насколько могла это сделать разбитыми губами.

— Что ж, тогда давай — за женскую дружбу?

Мы чокнулись и пригубили напиток. Гостья закивала, одобряя вкус.

— Мне нужно напиться, — заявила она. — Еще нос вправлять, а это чертовски больно, знаешь ли.

Она лежала на диване, а я подвинула кресло ближе к ней, поставив между нами небольшой столик, на который и водрузила поднос с угощениями.

— Прости, если бы умела это делать, то вправила бы сама, пока ты спала под действием настойки.

— Я умею, не раз приходилось помогать девочкам после встречи с пьяными клиентами, которые любят распускать руки, — она аккуратно, немного морщась, жевала мясо. — Только дряни этой мне больше не нужно.

Я сперва опешила, не поняв, о чем она говорит.

— Знаешь, лучше вино. Оно хотя и не заглушит боль полностью, но притупит ее. Видела я, что делает эта настойка с некоторыми…

Я вспомнила свое недавнее состояние и содрогнулась всем телом. Тося прищурила здоровый глаз.

— Я вижу, ты тоже неплохо осведомлена о ее действии?

— Но как ты узнала?

Девушка пожала плечами, отправляя в рот очередной кусок сыра.

— Запах, вкус… Очень характерные. У нас ее называют «Сладким сном». Я вообще много чего знаю, — она посмотрела на меня и улыбнулась. — Например, все-таки знаю, что вы, Августа Константиновна Савина, — птица высокого полета.

У меня из рук выпало несколько виноградин.

— Как?..

— У меня свои источники, крошка, — она сделала нарочито серьезный и покровительственный тон, от чего я прыснула. — А если серьезно, то слухи о загадочной смерти минского сахарного магната и пропаже его единственной наследницы дошли и до нас. Не трудно было догадаться, сопоставив твое имя и то, что ты мне успела рассказать.

Я оторопело таращилась на нее.

— Ну знаешь ли, тебе точно дорога в городовые, а то и в какую-нибудь секретную императорскую службу.

— А такая есть? — засомневалась Антонина.

— Ну, наверняка, но кто ж знает, на то она и секретная!

Мы обе рассмеялись, собеседница тотчас схватилась за ребра. Взгляд ее скользнул по корешку книги, которая все еще лежала на моем кресле.

— Масоны, — задумчиво протянула она, тут же став серьезной. — Августа, я кое — что узнала для тебя и про пана Тадеуша Сковронского.

* * *

Я сглотнула. Кажется, эту девушку послал мне сам Бог за все те страдания, которые успела пережить за столь короткое время.