Подарок из Египта

Чуть заметная улыбка скользнула по его губам. Рахонтеп хотел было сказать, что Сух безопасен, но Марк взглядом дал ему понять, чтобы он помолчал.

Таида первой должна была ласкать крокодила. Она в нерешительности подступилась к Суху.

— Смелее, Таида, — подбадривал ее Урбик. — Да не смотри ты так на его зубы, они еще никого не загрызли.

— Еще как загрызли, — вставил Марк, злорадно ухмыляясь. — Вон спроси у Рахонтепа, он тебе расскажет. У него вчера пальцев на руках не хватило пересчитать все откусанные Сухом ноги.

— Ты что, Марк, специально меня пугаешь? — раздраженно бросила ему Таида.

— Я и не думал тебя пугать, — ответил тот спокойно. — Просто, если ты боишься его зубов, то начинай ласкать с хвоста. Там зубов нет.

— Я сама знаю, откуда мне ласкать.

— Если знаешь, то приступай. Чего тянешь? Время-то идет.

— А ты не подгоняй. Ты здесь не главный.

Таида закусила губу и, пересилив свой страх, склонилась к крокодилу. Кое-как, стараясь не прикасаться к Суху, она проделала над ним движения, напоминающие ласку.

— Нет, так не пойдет, — сказал ей Урбик. — Зрители не поверят. Ты, Таида, словно неживая. Расслабься. Тебе что, очень страшно?

Да, ей было очень страшно, но об этом она не сказала. Хотя и так было видно, что она вся дрожит.

— Не буду же я тереться об него, — произнесла она недовольно.

— А что ты будешь? — издевался Марк. — По-моему, в сценке так и написано: «Жены трутся об крокодила». Вот и трись. Или ты хочешь все переделать под себя?

Таида промолчала, но Леда, которой тоже предстояло тискаться с крокодилом, поспешила подруге на помощь.

— А давайте ему пасть веревкой перевяжем, — предложила она, — так будет спокойнее.

— Ты лучше себе пасть веревкой перевяжи, — грубо ответил ей Марк, — а то больно умная. Он же задохнется.

— А ноздри ему зачем? Он ноздрями дышать будет.

— Как он ими будет дышать? У него же насморк. Ты что, не слышишь, как он сопит? Так наклонись, послушай.

Леда не стала наклоняться и притихла.

— Чего ждешь? — обратился Марк к Таиде. — Давай, тренируйся. А то мы тут так до утра простоим.

Таида еще раз попыталась прислониться к крокодилу, произнося при этом слова, предписанные ей ролью. Но стоило крокодилу чуть двинуться в ее сторону, как она в страхе отпрянула назад.

— Он шевелится, — оправдывалась она, глупо улыбаясь.

— А ты что думала? — заговорил Марк, — что он будет лежать здесь, как бревно? Он же живой. Он и на сцене будет шевелиться, привыкай.

— На сцене я сделаю все как надо, а сейчас я не хочу. Давайте дальше репетировать.

— Не сделаешь ты как надо! Если ты сейчас не можешь сыграть с ним как сле-дует, то на сцене и подавно не сыграешь. Ты же сорвешь нам все выступление!

— Не сорву я выступление, не волнуйся.

— Еще как сорвешь. Если ты не можешь, то сразу скажи, мы найдем тебе замену.

— Я могу, — упрямо проговорила Таида.

— Ну так покажи нам, что ты можешь. А мы посмотрим.

Все кругом стали ободрять Таиду и советовали ей, как лучше облапать крокодила. Кастрик даже взялся показать ей, как это делается. Он был посмелее Таиды, и поэтому у него здорово все получилось.

— Вот видишь, — сказал Кастрик Таиде, — ничего страшного со мной не произошло. Крокодил меня не съел. Давай, Таида, сделай как я, и все будет нормально.

Таида собрала все свое мужество и вновь попыталась сыграть роль жены так, как от нее хотели. Но и на этот раз она сплоховала. Марк не замедлил выска-зать ей свое недовольство:

— И это ты называешь хорошей игрой? — возмущался он, — Ты же, как калека над ним трясешься. Нет, по-моему, ты не хочешь, чтобы мой отец стал сенатором. Ты ду-маешь, зрителям понравится такая игра? Да они камнями нас закидают!

— Что я, по-твоему, должна его обнимать?

— Да, должна. Я думаю, ради того, чтобы мой отец попал в сенат, можно не только пообнимать крокодила, но и в пасть ему залезть, если это потребуется.

— Сам лезь ему в пасть! — бросила Таида Марку и быстро вышла из комнаты.

Хоть здесь Марк отвел душу. Но он и виду не подал, что этот срыв Таиды его обрадовал. Он стал громогласно сокрушаться, что сценка под угрозой срыва. Если эта истеричка не вернется и не сделает все как надо, то лучше вообще на сцену не выходить. Отец им позора не простит.

Леда побежала за Таидой. Таида лежала на кровати в своей комнате и плакала в подушку. Леда стала ее успокаивать.

— Чего это Марк к тебе прицепился? — недоумевала она, гладя подругу по голове. — Пьяный он, что ли?

— Сволочь он, вот и все, — произнесла Таида и вытерла слезы.

Ей было обидно, что она даже не могла пожаловаться на Марка Квинту. Все его слова, пусть даже и такие враждебные, были правдой. Она, действительно, боялась это чудовище и ничего не могла с собой поделать. Леда посоветовала подруге выпить побольше вина для храбрости и сама сбегала на кухню за кувшином. Вино успокоило Таиду и придало ей смелости. Подруги навеселе вернулись в комнату для репетиций.